Она права. До отъезда Бен шесть лет жил с Элизой.

Интересно, насколько откровенен он был с Карен, рассказывая о причинах разрыва?

— Он сказал мне, что они с Элизой почти никуда не ходили. Она была домоседкой?

— Она… А что он уже рассказал? — Я утаскиваю с опустевшей тарелки черную оливку.

— Бен не особенно распространялся, да я и не спрашивала. Не хочу, чтобы он копался в моем прошлом, поэтому и ему стараюсь не задавать лишних вопросов.

Надеюсь, ты заполнишь пробелы?

Именно этого момента я боялась с тех пор, как они начали встречаться. Как рассказать Карен, что Бен и Элиза расстались после долгих бесплодных попыток зачать ребенка методом ЭКО? Бен был готов взять младенца и из приюта — он всегда мечтал стать отцом, а Элиза хотела своего, родного. Карен тоже хочет детей, и сейчас, в сорок, ее способности к деторождению ограничены. Стоит ли затрагивать эту тему?

— Потом, — шепчу я. — Он возвращается.

— Еще «выпьем» и варианты для «закусим». — Бен, ухмыляясь, протягивает нам меню. Мы улыбаемся, делая вид, будто что-то выбираем, и говорим хором: «Кесадилья. Большая тарелка».

Я встаю.

— Сейчас закажу. Все равно мне надо выйти. Вот заодно и закажу. Ты будешь, Бен?

Он кивает.

Я смотрю на номер нашего столика, делаю заказ у шумной стойки и направляюсь в левое крыло здания, где расположена дамская комната. Я знаю, что здесь лучше всего ловит сигнал сотовой связи. Присаживаюсь на унитаз и достаю из сумки телефон.

Сообщение от Джоша. Два слова: «ПОЗВОНИ МНЕ». Я рассматриваю экран. Если новости дурные, он бы ведь так и написал? «Прости, но…» Или «позвони », но строчными буквами. Впрочем, если новости хорошие, он бы поставил восклицательный знак..

Его номер записан у меня на четвертой кнопке.

Я нажимаю ее, меня подташнивает.

— Да, — говорит Джош высоким голосом.

— Ну, что? У меня нет пропущенных звонков, и я. ..— Не страшно. Ты сейчас сидишь?

Ему не понять иронию ситуации — сижу, но на потертом деревянном стульчаке унитаза. С внутренней стороны двери кабинки на меня смотрит карикатура на премьер-министра Дизраэли.

— Да, — коротко отвечаю я.

— У тебя все вышло, девочка, ты это сделала, ты всех порвала! — Его голос взлетает еще на октаву.

— Что?!

— Решение принято. Берут твою «Распадаюсь»!

Как главный саундтрек фильма. Фактически теперь могут поменять и название фильма — чтобы лучше соответствовало тексту песни. Им понравилось!

— Понравилось, — повторяю я растерянно. — Правда понравилось?

— О боже, правда! Минуту назад я говорил по телефону с их самым главным парнем. С их боссом, Бет.

Эти ребята хотят встретиться. В Лос-Анджелесе. Поскорее — в течение одной-двух недель. Завтра нужно с ними связаться и сообщить даты, контактную информацию и так далее.

— Они хотят встретиться? Со мной?

— Ага.

— В Лос-Анджелесе?

— Именно. И поскорее.

Я не вижу Джоша, но знаю, что он улыбается.

— Надо же! — Все еще не могу поверить. — А ты едешь?

— Я тебе там не нужен! К тому времени я сделаю все, что должен. Надо убедиться, что контракт железобетонный и водонепроницаемый и что тебе заплатят, даже если фильм не выйдет.

— Конечно.

— Так что давай-ка завтра ко мне. В одиннадцать.

Все обговорим. Кофе и пироженки?

Я киваю.

— Завтра. В одиннадцать. У тебя.

— Бет…

— Да ?

— Ты молодчина! Суперзвезда!

Джош отключается, и я не успеваю даже вставить «спасибо». Обещаю себе, что сделаю это завтра.

Выхожу из кабинки, прячу телефон, мою руки и смотрю на свое отражение в зеркале. Пациентка заведения для умалишенных. Мне не придется отказываться от услуг Джоша. И теперь я даже могу позволить себе новые ботиночки.

Вид у меня ошарашенный.

— Это шок, — говорю я вслух. И отправляюсь обратно к Бену и Карен.

— Тут выяснилось… Адам и Эмма разбежались.

— Карен заговорщически улыбается мне.

Я молча киваю.

— Что? Ты уже знаешь?

— Да. На твоей вечеринке Адам об этом упомянул.

— Я беру свой бокал и делаю глоток. — Нельзя сказать, что меня это так уж волнует.

И сажусь рядом с Карен.

— Похоже, у них с Беном есть планы на участие в благотворительном мини-марафоне.

Вот это уже интересно. Я фыркаю, смеясь:

— Адам и спорт?

— Я буду его тренировать. — Бен чувствует потребность заступиться за брата.

— Бен, единственная физическая нагрузка, которую позволяет себе Адам, — поиграть в гольф или покувыркаться с чужими бабами. Так что удачи вам обоим.

— Он не ради себя это делает.

Я качаю головой.

— Надеюсь, благотворительной организации не настолько нужны деньги.

— Для него это важно.

Я заинтригована.

— Благотворительность? Важно для Адама? Бен, о чем ты?

Бен заливается краской, весь. Просто багровеет.

— Не помню.

Я настораживаюсь, затем решаю не обращать внимания: хочется поделиться своими новостями. В баре внезапно становится еще более шумно: пришла компания праздновать день рождения. Я стараюсь их перекричать:

— Звонил Джош!

— Что? — кричит Карен. — Что ты сказала? Джош звонил?

Я поднимаю и опускаю голову.

— И? Что? Что он сказал, Бет?

Она уже почти вопит, и Бен безуспешно пытается ее утихомирить.

— Песня понравилась. Меня ждут в Лос-Анджелесе.

К арен подхватывает меня, обнимает, трясет и громко визжит:

— Я знала, что ты сможешь, знала!

Не могу не смеяться. Когда она отпускает меня, кто-то из пришедших с именинником хватает меня за руки и тоже вопит:

— Я тоже знал, что ты сможешь!

Затем к его выкрикам присоединяются остальные, и теперь все орут хором. Я громко смеюсь. А потом один из них спрашивает:

— А что ты сделала-то?

Вопли перекрывает рев Бена:

— Она написала песню для кино! И едет в Штаты!

Теперь здесь бог знает что творится. Вопли, поздравления, крики «ура!». Толпа незнакомцев скандирует: «Мо-ло-дец!» Кто-то сует мне в руки бутылку шампанского.