Нашествие завоевателей не было неожиданным для народов горного Кавказа. Жилища ясов выглядели неприступными крепостями: они были сложены из огромных, грубо отшлифованных каменных плит. И в таких жилищах-крепостях обитатели отсиживались, если появлялся противник. Но Батыевы орды казались неисчислимыми. Они захлестнули все предгорье. Слабые силы ясов были сокрушены. Погибли от рук ордынцев грузинский юноша Вахтанг, мечтавший жениться на красавице Кетаван, ее отец, два ее брата и многие родичи и односельчане. Поплатились жизнью и те, кто пытался отсидеться в жилищах-крепостях: старики, женщины и дети. Ордынцы обкладывали жилые сооружения охапками сухого хвороста и поджигали. Обитатели таких жилищ если не гибли в пламени пожара, то задыхались от дыма.

А Кетаван досталась ордынцам в качестве добычи. Сперва молодого татарина в остроконечной бараньей шапке и ватном халате. Но ее красоту заметил военачальник, приближенный царского сына Сартака, отобрал девушку у татарина, повел в шатер ханского сына Сартака.

- Дозволь порадовать тебя подарком, о всемилостивейший.

Сартак был еще молод и не располагал обширным гаремом, как хан-отец, другие старшие родственники. Оставшись наедине с Кетаван, он стал разглядывать ее, коснулся рукой ее подбородка.

- Хороша! - восхищенно сказал он. - Хочешь быть женой ханского сына.

Кетаван не поняла его вопроса и поэтому ничего не могла ответить. Пришибленная случившимся, оплакивая потерю близких, она ощущала свою беспомощность. Понимала, что теперь она рабыня этого молодого знатного татарина. Всякое сопротивление, всякий протест были бы бессмысленны.

Она стала не то младшей женой, не то просто наложницей Сартака. По своему характеру Сартак был человеком мягким и добрым, ничем не похожим на отца, дядьев или братьев. К новой жене был внимателен и ласков, дарил ей подарки, хотя была у него и главная жена, властная и немолодая уже женщина, происходившая из ханской семьи. Батый принудил сына взять ее в жены из соображений политики. Были еще у Сартака две-три молодые наложницы. Но предпочтение он всегда отдавал Кетаван, получившей новое имя Сумбека.

Кетаван-Сумбека родила девочку, названную именем Боровчина. По мере того как девочка росла, становилось все более и более заметным ее сходство с матерью. Дочка стала любимицей Сартака, забавлявшегося с ней, задаривающего ее сладостями и разными ценными безделушками.

Недолго прожила Сумбека. Оторванная от родного очага, потерявшая родных, любимого Вахтанга, она тяжело переживала. Заболела быстро прогрессирующей легочной болезнью, стала харкать кровью и таять на глазах. А тут еще добавился разлад с мужем. Сумбека почти привязалась к Сартаку. Человек добрый, выдержанный, он казался ей далеко не худшим среди ордынцев. А когда стала проявляться ее болезнь, Сартак нашел утешение в других молодых наложницах…

Сумбека умерла от чахотки еще при жизни Сартака, рассказав дочери про свои злоключения. Боровчина осталась на попечении старшей жены Сартака, пожилой и властной женщины, которую Глеб видел на свадьбе.

Таков был грустный рассказ Феодоры, который она неоднократно повторяла мужу. Иногда Глеб прибегал к помощи толмача, портного Каллистрата, находившегося среди пассажиров главного дощаника. Он быстро схватывал смысл сказанного, чтобы перессказать Глебу по-русски. Поэтому портной и вошел в круг приближенных белозерского князя.

Иногда Каллистрат подменял кого-нибудь из гребцов, чтобы размяться. Князь часто видел его в обществе Анны, княгининой подруги и служанки в одном лице. Анна была типичной татаркой - скуластой, чернявой, лет двадцати четырех-двадцати пяти. Покидая Сарай-Берке, Феодора выразила желание взять с собой одну из своих служанок. Глеб попросил отца Максимиана окрестить девушку. Священник охотно исполнил просьбу. Обряд крещения состоялся в юрте-храме. Свидетелями была княжеская чета. Из Закии татарка стала Анной.

Выйдя однажды на палубу, Глеб подозвал Каллистрата.

- Еще работы тебе прибавится, Каллистратушка, - сказал князь.

- Готов услужить, княже.

- Теперь Аннушку надо по-русски одеть.

- Оденем и Аннушку, - с радостными нотками в голосе сказал Каллистрат.

- Смотрю, приглянулась она тебе.

- А почему бы не приглянуться? Девка справная.

- Рассказал бы, Каллистрат, о себе. Семья-то у тебя есть?

- Вдовец я. Женка Ксенюшка преставилась от неудачных родов.

- Стало быть, жениться вторично надумал?

- А почему бы нет? Коли дозволение с матушкой-княгиней дадите…

- Дадим, если поедешь с нами в Белоозеро и будешь обшивать нас. Да и княгине не хотелось бы расставаться с Аннушкой.

- Ну, это ж, коли пришелся ко двору, рад служить тебе, княже.

Вот и служи на здоровье. Детки-то от покойной жены остались?

- Сынок Владимир. Упрятал его за Волгу к родичам, когда орда к Ярославлю приблизилась. Совсем несмышленыш был, теперь, поди, взрослый уже.

- Думаешь, живой?

- Надеюсь, живой.

- А сколько годков тебе?

- Много уже. Третий десяток к концу подходит.

- А сколько годков Аннушке, разумеешь?

- Двадцать пятый.

- Не боязно на молодухе жениться? Рога не наставит?

- Я ведь мужик еще в полном соку. Заставлю деток нарожать, окружу заботой. Что ей еще надо?

- А она согласна на замужество?

- Прямого разговора об этом пока не было. Но засиделась в девках: почему не дать согласия?

Каллистрат был невысок ростом, бороду подстригал коротко. Проворный, подвижный, этакий живчик. Казался моложе своих лет, несмотря на перенесенный плен. Глеб проводил его словами:

- Все ж подумай еще. С Аннушкой поговори: как она. Если что - обвенчаем вас в Ростове. В Ярославле остановку сделаем. Ты про сына разузнай.

Когда Глеб Василькович уединялся с женой в своей кабине, Анна, ложе которой было отделено в углу плотной занавеской, обычно выходила на палубу. Она часто вступала в долгие разговоры с Каллистратом. Портной, прожив в Орде долгую жизнь невольника, не только свободно говорил по-татарски. Он умел вставить в разговор типично татарскую прибаутку, рассказать занятную историю, рассмешить собеседницу. Анне Каллистрат определенно нравился.

Нередко Глеб, беседуя с женой, попадал в затруднительное положение. Многое из ее слов он не понимал, о многом только догадывался. Часто он никак не мог выразить нужную мысль по-татарски. Тогда призывался на помощь портной.

Вот и на этот раз Глеб не сразу понял, о чем завела речь Феодора.

- Позвать Каллистрата, чтоб помог нам?

Феодора отрицательно покачала головой. Она хотела спросить мужа о чем-то сугубо личном, интимном. Все-таки Глеб с усилием понял смысл ее вопроса. А звучал он так: