– Я вижу, что стоит нам только дойти до сути, как вы сразу в кусты. Бежите. Уклоняетесь. Прячетесь.

Она искоса посмотрела на него.

– Ничего подобного. – Вытащив из сундука первое попавшееся платье, Элизабет взяла его и направилась за ширму. – Я всего лишь, заботясь о вашей чрезмерно воспламеняющейся натуре, хочу переодеться во что-либо более подходящее.

Она поспешно скрылась за ширмой. Как только Эмрис скрылся с ее глаз, она развернула платье, чтобы посмотреть, на что хоть оно похоже. Ей уже четыре года не приходилось носить платьев. Она вздохнула и, быстро сняв с себя шелковый халат, стала облачаться в другой наряд.

– Если уж вы действительно не хотите меня соблазнять, то позаботьтесь надеть блузку под то, что вы выбрали. – С этими словами Эмрис перебросил через ширму нечто белое и воздушное.

Элизабет изумленно посмотрела на блузку, потом на себя в зеркало. «О господи!» – ахнула она. Декольте одетого ею малинового платья спускалось ниже груди. Оно просто выставляло напоказ ее грудь. Элизабет спешно натянула на себя блузку и заправила ее под платье. Вот так-то лучше. Однако Эмрис…

– Вы, я так понимаю, большой знаток дамских нарядов.

В основном, что касается того, как именно их удобнее снимать, мысленно согласился с ней Эмрис. Он тем временем внимательно осматривал комнату. Филипп, очевидно, ушел на ужин вместе с Барди. Очень типично для таких типов, боящихся конкуренции. Ее он благоразумно оставил дома. Боится, что кто-нибудь отобьет. Ну что ж, малец, тебе придется встретиться с соперником. С весьма сильным соперником.

Пытаясь разгладить топорщившиеся складки юбки, Элизабет раздумывала, что же все-таки навело на них Эмриса. Она уже двинулась к выходу из-за ширмы, когда ее внезапно осенило.

– Вы наверняка состоите на службе у барона Роксбурга!

– Что? – Эмрис, хмурясь, посмотрел на нее, появившуюся перед ним в новом облачении. Вот черт! Эмрис начинал понимать этого художника. Он бы тоже не стал выпускать ее на люди.

– У барона Роксбурга!

– Никогда не слыхал о таком. – Эмрис придвинулся к ней поближе и попытался дотронуться до ее груди, прикрытой только тонкой блузкой. Она отвела его руку.

– Да неужели? Шотландия не настолько велика, чтобы вы его не знали. – Она со смехом уклонилась, когда он попробовал развязать тесемки на ее платье. – Насколько я слыхала, у вас на шестерых овечек всего только дюжина лаэрдов[2], которые их пасут. Так что вы должны его знать.

– Я служу только королю Шотландии и регентскому совету, который действует от его имени. Что касается ваших познаний о Шотландии, то они поистине достойны удивления, – ответил Эмрис.

Элизабет повернулась и посмотрела ему в лицо. Вот она, знаменитая шотландская гордость.

– В самом деле?

– Ну, – Эмрис заговорил с некоторой медлительностью, растягивая слова. – Шотландия ни на что не похожа. Ни на какую другую страну. Разве возможно описать, на что похожа гроза, обрушивающаяся на вересковые пустоши? Или как пенятся и шумят водопады, узким потоком низвергающиеся из поросших зеленью горных ущелий? И ни полные спокойные равнинные реки, ни горные высоты других краев и стран – все это не идет ни в какое сравнение. В Шотландии есть что-то особенное, берущее вас за живое, за душу. Если это произошло, то это родство на всю жизнь. Ты всегда остаешься ее частью, так же как она всегда остается частью тебя.

Элизабет задумчиво смотрела на него, не торопясь с ответом. Она никак не ожидала от него такого глубокого и эмоционального отношения к родным краям.

– Звучит красиво.

– Да, моя страна очень красива. – Эмрис помедлил, пристально глядя на нее, и добавил: – Как вы.

Элизабет нахмурилась. Ему опять удалось очаровать ее. Опять. В точности, как это было тогда, то же самое чувство. И это после стольких лет разлуки. Когда она заговорила, голос ее слегка дрожал:

– Я подозреваю, что мои познания относительно вашей родины действительно немного неполны. Очевидно, там есть не только овцы.

– О да! Там есть еще по крайней мере несколько коров, ручаюсь вам!

Он с удовольствием увидел, как смешинки появились в ее темных глазах. Темных и прекрасных.

– Мама? – неуверенный детский голосок раздался из отгороженной ширмой части комнаты.

Элизабет бросила быстрый предостерегающий взгляд на изумленного шотландца и, приложив палец к губам, беззвучно исчезла за ширмой.

Эмрис прислушался к невнятно журчащим приглушенным голосам. Ребенок.

Ему следовало догадаться. Конечно! Что еще могло бы удержать Элизабет Болейн возле юного художественного дарования! Ребенок. Это все объясняет. Интересно, когда Элизабет появилась у него тогда в Золотой долине, она уже знала о ребенке?

Элизабет без труда уложила Джеми. Глядя на разметавшуюся во сне девочку, она мысленно посылала благодарственные молитвы за то, что Эмрис не состоит на службе у барона Роксбурга. Было бы очень трудно, вернее почти невозможно, сохранить ее секрет, если бы им пришлось вместе путешествовать.

Однако она чувствовала, как ее сердце начинает биться учащенно при одной только мысли о возможности быть рядом с ним. «Нет, это надо выбросить из головы. И не думай, – сказала Элизабет себе. – Тебе надо ехать в Шотландию. Они ждут Филиппа из Анжу, и Филипп из Анжу к ним и прибудет».

Еще раз прислушавшись к спокойному дыханию спящей Джеми и убедившись, что та заснула крепко, Элизабет направилась обратно в комнату, на ходу поправляя складки примявшегося платья.

– Извините, милорд, но вам надо будет… – Она резко остановилась.

Эмриса Макферсона в комнате уже не было.

Девочка-служанка, влетевшая в верхние комнаты, неподвижно застыла на пороге, вытаращив глаза и приоткрыв рот. Складки длинного платья, мягко колыхаясь, обвились вокруг ее ног.

Заслышав шаги на лестнице, Элизабет обернулась от окна, где она безуспешно высматривала фигуру удалявшегося шотландца. Исчез. Бесследно.

– Никто не выходил из дома, – пробормотала она себе под нос. – Послушай, Кэтрин, ты никого не видела, когда поднималась сюда?

Девочка продолжала молча взирать на нее, открыв рот.

– Что-то случилось? – Элизабет подошла к ней поближе и мягко взяла за руку. – Ты что, увидела привидение? Что с тобой?

Кэтрин молча помотала головой.

Элизабет проследила за взглядом юной служанки. Та не отрываясь смотрела на нее, вернее, на ее платье. – А-а, так ты ни разу не видела меня в платье?

– Нет, я…

Все слуги Барди были в курсе того, что Элизабет приходится выдавать себя за мужчину. Было бы невозможно жить в доме и скрывать это от прислуги. Но никто не сомневался в их надежности и верности.