Я порылся в интернете, но результатов эксперимента не обнаружил. А задумался я об этом потому, что у нас введено правило: использовать только энергосберегающие лампы. Охрана окружающей среды, ну-ну.

Я побывал дома у адвоката Виктора и прочел проект его запроса, где он требует для ознакомления все правила и инструкции нашего заведения. Текст звучал вполне юридически, настолько юридически, что я ровно ничего не понял. Это внушает надежду. Жаль, со мной не было Эфье, у нее взгляд более острый. Она не очень хорошо себя чувствует.

Хотя было всего два часа дня, Виктор угостил меня бокалом, кажется, очень дорогого коньяка и сигарой, каковую я весьма осторожно закурил. Наш адвокат слегка напоминает карикатуру на шикарного аристократа, роль которого он с увлечением играет. Театральная игра и действительность подчас смешиваются, но в данном случае одно другому не мешает.

среда 5 июня

Сегодня рано утром госпожа Виссер с двумя кофейными кружками в сумке отправилась на такси “Коннексион” в магазин “ИКЕА” (Амстердам, Юго-Восточный округ), чтобы потребовать назад свои деньги. Это были не злополучные гигантские кружки “Лида”, отозванные у покупателей, потому что у них иногда выпадало дно, а совсем другие икеевские чашки, каковые, по словам госпожи Виссер, “кажется, тоже могут не выдержать горячей воды”. Прошло уже три часа, а госпожа Виссер все еще не вернулась. А здесь у нас рисковать не любят. Если где-то в мире что-то отзывается из продаж, у нас тщательно обследуются все кухонные шкафы, не обнаружится ли там экземпляр опасной консервной банки или упаковки. Зато к сроку годности отношение куда более снисходительное. Выбрасывать еду – смертный грех, даже если она заплесневела. “Еда еще хорошая, есть можно. Только плесень соскоблить!” Не случайно чаще всего от серьезных пищевых отравлений страдают престарелые. А между тем во встроенных кухнях каждый день проверяется температура сливочного масла, которую надлежит поддерживать между пятью и семью градусами.

Недавно после смерти одного жильца, производя уборку его квартиры, зафиксировали своеобразный рекорд: в холодильнике обнаружились продукты, просроченные семнадцать лет назад. Все остальное в комнате покойного содержалось в идеальном порядке. Впрочем, это слухи, потому что такие вещи, разумеется, официально не предаются огласке.

Завтра наш клуб опять устраивает вылазку. Прогноз погоды в самый раз для стариков: не слишком жарко и не слишком холодно, ветер слабый, никакой духоты.

четверг 6 июня

Когда видишь амстердамских патрульных, которых теперь, кажется, называют “сидядьками”, испытываешь некоторую уверенность, что в округе все спокойно. Дело в том, что они избегают проблемных районов, как чумы. Вот и сидят в хорошую погоду целыми днями на лавочке у нас перед входом. Похоже, жалованья, которое они получают, недостаточно, чтобы убирать с улиц опасную шпану. Не вижу я, чтобы они на своих велосипедах задерживали мопеды, с диким ревом несущиеся по велосипедным дорожкам на скорости семьдесят километров в час. Городские стражи порядка излучают печальное бессилие. И мундиры у них всегда слишком тесные.

Но бывает и хуже. Недавно я прочел, что в Гааге среднестатистический сторож на парковке выписывает в день одну квитанцию. Комиссионных он не получает. А за что ему платят?

Ну вот, вчера снова услышал первые жалобы на жару!

– У нас в Нидерландах всегда сразу такая духота! – стонал толстяк Баккер. Всего два дня назад он проклинал холод. Иногда мне хочется его убить.

Я примерил свой лучший и единственный летний костюм. Приготовил старомодную соломенную шляпу. Хочу немного походить на Мориса Шевалье. После ланча мы собираемся у подъезда и отправляемся на экскурсию под водительством Граме. Он каждый день повторяет, что в такую прекрасную погоду неудачи быть не может.

пятница 7 июня

Ровно в 13.00 подъехали три велорикши. Трое сильных парней, жавших на педали, смотрелись отлично, и нам не пришлось их жалеть. Один из них был приятелем сына Граме, он-то все и устроил. Нам любезно помогли подняться на борт, и караван, провожаемый изумленными взглядами, тронулся в путь. Я сидел рядом с Эвертом, который немедленно затянул “Мы едем-едем-едем…”. Все куплеты и припевы. Поет он, как старый ворон.

Маршрут пролегал по Ватерланду: Зюндердорп, Рансдорп, Эйтдам и Зёйдервауде. Великолепные старые деревни, не тронутые временем, но, судя по дорогим современным велосипедам на подъездных дорожках, скупленные богатыми амстердамскими яппи.

Эверт рассказывал байки из своего прошлого, из других экипажей время от времени доносился смех, и несколько раз мы останавливались, когда Эфье хотелось послушать ту или иную полевую птицу. Я узнал щелканье болотного кулика, и на этом мои познания кончились.

В Зёйдервауде нашелся винный магазин. Бакалейщик исчез, его сменил сомелье. Для нас была организована дегустация с бутербродиками-канапе. По мнению Эверта, канапе были слишком маленькие: под такие не напьешься. Собственно говоря, после дегустации полагается не глотать, а сплевывать, но нашему послушанию есть пределы. Мы согласны сплевывать, когда болеем. Рикши дегустировали вместе с нами при условии, что на обратном пути не вывалят нас в канаву.

Мы спонтанно скинулись и купили два ящика вина. В общем, было ужасно весело, иначе не скажешь.

На обратном пути мы сначала еще немного погорланили песни, а потом каждый задремал.

Нас подвезли к двери дома точно в срок, велорикши получили чаевые в виде бутылки марочного вина и радостно отчалили.

Расчет за вылазки деликатно производится днем позже организатором таковой. Дорого? Скажем так: отличное соотношение цены и качества.

суббота 8 июня

Я самостоятельно провел тест на альцгеймер. Вообще-то этот тест выясняет, есть ли альцгеймер у кого-то другого. А я все-таки применил его к самому себе и получил утешительный результат: альцгеймера нет.

Пишу об этом потому, что во время вылазки присматривался к Гритье. Она страшно всему радовалась, но была немного рассеянна и иногда казалась удивленной. Я знаком с ней недавно и недостаточно близко, чтобы провести для нее тест на болезнь Альцгеймера, но эти симптомы указывают в сторону деменции. То, что рассказывала мне она сама, не обнадеживает.

Только представить, что ты медленно, но неуклонно теряешь всякий контакт с реальностью. В отличие от лягушки, которую варят на медленном огне, а она ничего не замечает, ты долгое время мучительно сознаешь собственный распад. Все чаще и чаще проваливаешься в черную дыру. И выбираешься из нее на все более краткий срок. И знаешь, что свалишься в нее снова. У тебя достаточно времени, чтобы увидеть, куда ведет твой путь: ты превращаешься в маразматичного, угрюмого, перепуганного или злобного старикашку. Бодрые маразматики не в счет. Сначала неустанные поиски того, что было и чего больше нет. Потом апатичная дрема в кресле или в кровати. Тебя свяжут, когда с тобой больше не совладать. Все достоинство утрачено.

Бедная Гритье. Что сказать ей в утешение?