— Нет, но я готов хоть раз попробовать все на свете, — ответил Кабера и побрел к ступеням.

— Ты попал в тот город, какой тебе нужен, — хмыкнул Тубрук, не открывая глаз.

Чистые, отдохнувшие, переодетые в свежую одежду и почти сытые, на закате они проследовали за рабом к Марию. Рабыни Александрии с ними, конечно, не было, и на секунду Гай ощутил разочарование. При ней он едва знал, что сказать, а без нее в уме возникали остроумные фразы, которые потом никогда не удавалось вспомнить в нужный момент. Он не заводил с ней разговора о поцелуе в конюшне и не знал, вспоминает ли она об этом так же часто, как и он. Сейчас Гай заставил себя больше не думать о девушке: он вот-вот встретится с консулом Рима и должен быть бдительным и сосредоточенным.

Перед дверью в зал их остановил дебелый раб. Он придирчиво поправил складки на одежде Гая, а потом достал резной гребень из слоновой кости и зачесал назад непослушные кудри Марка. Когда пухлые пальцы приблизились к Кабере, тот шлепнул по ним своими старыми руками и ядовито прошипел:

— Не трогай!

Раб невозмутимо перешел к остальным. Наконец он был удовлетворен, хотя позволил себе нахмуриться в сторону Каберы.

— Господин и госпожа сегодня вечером дома. Представляясь, поклонитесь господину, а кланяясь, не отрывайте глаз от пола. Потом поклонитесь госпоже Метелле, на дюйм или два выше. Если ваш слуга-варвар захочет, может постучать головой об пол.

Кабера открыл рот, чтобы парировать, но раб отвернулся и толчком распахнул двери.

Гай вошел первым и увидел красивый зал под открытым небом. Посредине был четырехугольный сад, окруженный дорожкой, ведущей в другие комнаты. Козырек крыши поддерживали колонны из белого камня, на стенах изображались сюжеты из римской истории: победы Сципиона, завоевание Греции. Марий и его жена, Метелла, встали навстречу гостям. Гай вымученно улыбнулся. Он неожиданно показался себе очень юным и очень неуклюжим.

Приближаясь, он видел, что Марий оценивающе смотрит на него, и думал, какие выводы тот делает. В глазах Гая Марий выглядел весьма внушительно. Полководец сотни военных кампаний, он был одет в свободную тогу, которая не прикрывала правой руки и плеча, обнажая массивные мышцы и темные курчавые волосы на груди и предплечьях. На нем не было никаких украшений, словно в знак того, что человек его положения в подобном не нуждается. Статная фигура излучала силу и волю. Лицо Мария было суровым, из-под тяжелых бровей пристально смотрели темно-карие глаза. Каждая черта лица красноречиво говорила о римской крови. Марий держал руки сцепленными за спиной и молча смотрел, как Гай подходит и кланяется.

Метелла некогда была красавицей, но время и заботы оставили след на ее лице. Морщины неизвестного горя когтями пробороздили ее кожу. Женщина казалась напряженной, на ее шее очень выделялись сухожилия. На Метелле были простые красные одежды, а к ним — серьги и браслеты из яркого золота. Она смотрела на Гая, и ее руки слегка дрожали.

— В этом доме сыну моей сестры всегда рады!

Голос Мария заполнил все пространство зала.

Гай чуть не осел от облегчения, но заставил себя держаться прямо.

Марк подошел, встал рядом с ним и изящно поклонился. Метелла заглянула ему в глаза, и дрожь в ее руках усилилась. Когда она вышла вперед, Гай заметил, что Марий бросил на нее обеспокоенный взгляд.

— Какие красивые мальчики! — сказала она, протягивая руки. Удивленные, они взяли ее руки в свои, один — правую, другой — левую. — Как вы настрадались во время бунта! Что вы только не пережили!

Она прижала ладонь к щеке Марка.

— Здесь вы будете в безопасности, вам ясно? Наш дом — ваш дом, так долго, сколько вы сами пожелаете.

Марк накрыл ее руку своей и прошептал:

— Спасибо.

Эта странная женщина, по всей видимости, смущала его меньше, чем Гая, которому ее поведение слишком болезненно напоминало о матери.

— Дорогая, ты не проверишь, как идут приготовления к ужину? А я пока поговорю с мальчиками о делах, — весело пробасил сзади Марий.

Метелла кивнула и ушла, напоследок бросив еще один взгляд на Марка.

Марий откашлялся.

— Похоже, вы понравились моей жене. Боги не дали нам собственных детей, и я думаю, вы будете ей утешением.

Он обвел глазами всех четверых.

— Тубрук… Вижу, ты все такой же заботливый опекун. Я слышал, ты славно сражался, защищая дом моей сестры.

— Я выполнял свой долг, господин. Оказалось, что этого недостаточно.

— Сын остался в живых, как и его мать. Юлий сказал бы, что этого достаточно, — ответил Марий и снова посмотрел на Гая. — Я вижу в твоем лице отцовские черты. Мне жаль, что он нас покинул. Не могу сказать, что мы были настоящими друзьями, но мы уважали друг друга, что честнее, чем мнимая дружба. Я не смог прийти на его похороны, но он был в моих мыслях и молитвах.

Гай почувствовал, что этот человек начинает ему нравиться. Возможно, в этом и есть его талант — нравиться людям, предостерег его внутренний голос. И поэтому столько раз его выбирали консулом. За таким человеком готовы следовать многие.

— Спасибо, господин. Он всегда хорошо о тебе отзывался, — ответил он вслух.

Марий отрывисто, лающе рассмеялся.

— Сомневаюсь! Как твоя мать, она… все так же?

— По сути да, господин. Врачи опустили руки.

Марий кивнул с ничего не выражающим лицом.

— Думаю, теперь ты должен называть меня дядей. Да. Дядя мне хорошо подходит. А это кто такой?

Он резко перевел взгляд на Каберу, который бесстрастно посмотрел на него в ответ.

— Это жрец, целитель и мой советник. Его зовут Кабера, — ответил Гай.

— Откуда ты, Кабера? У тебя не римское лицо.

— С далекого Востока, господин. О моей родине в Риме не слыхали.

— И все же ответь! Я со своим легионом немало путешествовал.

Марий смотрел на него не моргая, его взгляд был непреклонен, но Каберу это, похоже, ничуть не беспокоило.

— В маленьком горном селении в тысяче миль к востоку от Египта. Я оставил его ребенком и имени уже не помню. С тех пор я тоже немало путешествовал.

Марий потерял к нему интерес и снова перевел горящие глаза на Гая.

— Теперь мой дом — твой дом. Я полагаю, Тубрук скоро вернется в твое поместье?

Гай кивнул.

— Хорошо. Я займусь твоим вступлением в сенат, как только разберусь кое с какими делами. Ты знаешь, кто такой Сулла?

Гай понимал, что его опять оценивают, и чувствовал себя неловко.

— Сейчас он управляет Римом. — Марий нахмурился, однако Гай продолжал: — Его легион патрулирует улицы, что дает ему большое влияние.

— Ты прав. Вижу, деревенская жизнь не лишила тебя понимания дел в городе. Иди сюда, садись. Ты пьешь вино? Нет? Почему бы не начать прямо сейчас?