— Может, ты и прав, Дан, — он, наконец, заговорил. — Выбора нет, надо учиться жить втроём.

— Точно! — я стукнул его кулаком в плечо. — Стоять под дверью спальни, ожидая своей очереди — так себе перспектива.

— А Мия? — он поднял на меня растерянные глаза. — Для неё, наверное, это слишком.

— Вот и займёшься растлением, — я довольно заулыбался, — пока я буду в душе. Присоединюсь, когда девочка уже не сможет отказать.

Коварный и несколько нечестный план, но вести с Мией нудные разговоры о физиологии и сексуальной тяге волков к Омеге и наоборот я не готов. Лектор из меня никакой, проще показать ей всё на практике.

У Макса зазвонил телефон.

— Мия… — у него глаза заблестели, когда глянул на экран.

— Не отвечай, — забрал у него смартфон. — Идём.

Мы уже полчаса сидели в моей тачке у дома, где Омежка снимала квартиру, и пытались прийти к общему знаменателю. Вроде пришли. Пора.

Брат забрал с заднего сиденья букет цветов, а я коробку, перевязанную атласной лентой, и мы отправились покорять Омегу. Выгладили сногсшибательно — вонючий, неопрятный коп с подарком и выздоравливающий, но ещё хромой калека с тросточкой и веником.

Мы до входа в жилой комплекс дотопать не успели, а Мия уже звонила мне. Потом снова набирала Макса. Неделю игнорировала своих извращенцев, а тут как с цепи сорвалась. Что же там у неё произошло? Опасности я не ощущал — наша связь давно бы дала знать. Значит, Омежка пересмотрела решение выкинуть нас с братом из своей жизни. Я шёл и улыбался.

— Нельзя как-то серьёзнее? — Макс ворчал на меня, готовясь нажать на дверной звонок.

— Да-да, я серьёзен, — свёл брови. — Нормально?

— Ты воняешь, — брат задавил кнопочку.

Хотел ему ответить, но на пороге появилась Мия. Растерянно хлопнув ресницами, она издала короткий писк, и зелёные глазки заблестели радостью. Уютная, домашняя вся такая в пижаме с котиками. У меня снова губы поплыли от идиотской улыбки. Нахмурился.

— Привет, — выдохнула Омега.

Не вырвала у Макса букет и не нахлестала им нам по рожам — уже праздник!

— Мы соскучились, — признался брат за нас двоих.

Щёчки Мии загорелись румянцем, на губах мелькнула довольная улыбка. Но она тоже старалась держать лицо.

— Я спать собиралась, — скрестила руки на груди.

— Мы тоже, — я шагнул через порог. — Но сначала мне надо в душ, — прохрипел ей в губы, а целовать не стал.

Вручил Мие коробку с подарком и направился в ванную комнату. Я лишь на мгновение обернулся, прежде чем потерять брата и Омегу из вида. Макс ровно с такой же придурковатой улыбкой, как у меня минуту назад, протягивал девочке букет. Мия выглядела счастливой. Надо поторопиться. Я учусь жить по заветам дока, но не готов отдавать Максу всё самое «вкусненькое».

Они пришли! Оба! А-а-а-а!

Хотелось пищать от радости, прыгать до потолка, целоваться и-и-и… Вида я не подала. Опасалась собственных желаний, и вообще визгливой болонкой выглядеть не хотелось. Меня потряхивало от волнения и переизбытка эмоций, но…

Никто. Ничего. Не заметит. Всё под контролем.

— Надо поставить цветы в воду, — бросила короткий взгляд в коридор.

Дверь ванной комнаты хлопнула так, что я пятками ощутила отдачу. Дан в своём репертуаре — второй раз у меня дома, а ведёт себя, словно он тут хозяин. Псих наглый. Я улыбнулась краешками губ.

— Помочь с цветами? — Макс подцепил пальцем мой подбородок, заставляя посмотреть ему в глаза.

Боже… Плюшевый зверь и его фирменная грустинка — я едва не растаяла.

— Идём, — взяла себя в руки. — Только обувь сними, — попросила строго и направилась в кухню.

У меня нет вазы. Цветов мне не дарили, а украшением интерьера такие штуки я не считали. Есть кувшин для лимонада. Подойдёт.

— Ты русская? — Макс, опираясь на трость, шёл за мной. В носках.

— С чего ты взял?

— Наши никогда обувь при входе снять не просят.

— Моя мама из России.

Я — айсберг, дрейфующий в Северном Ледовитом, но под толщей воды вулкан устроил извержение. В тонкой пижаме было жарковато, и даже отсутствие белья под ней не спасало.

— Уютно, — шеф-повар оценил мою кухню.

Да уж… У меня тут настоящий апокалипсис. Вечером я попыталась приготовить ужин, но ничего не вышло — всё валилось из рук. Эпицентр кулинарного взрыва на кухонном столе — истерзанные тупым ножом овощи, смятые в порыве гнева бумажные полотенца.

Я хотела достать кувшин из шкафчика внизу, но забыла, что собиралась сделать, и замешкалась. Совсем голова не варит. Перегрелась… Букет исчез у меня из рук, и я оказалась прижатой далеко не плюшевым телом оборотня к кухонной тумбе.

— Я звонил, — его дыхание согрело мою макушку. — Ты не отвечала.

Мну пальцами футболку на груди волка, а изнутри меня выжигает боль. Это не моя эмоция, но почему-то я чувствую её…

Трость Макса падает на пол, лампа над столом мигает и гаснет, а я вздрагиваю. Мистика. Слабый свет торшера в гостиной едва дотягивается до нас. Я опускаю глаза и, не дыша, смотрю, как оборотень неспешно одну за другой расстёгивают пуговицы на рубашке моей пижамы.

Ч-чёрт!

— Там-м-м… — безвольно мычу, теряя контроль над ситуацией. — Дан… в ванной.

— Я знаю, — Макс хрипит мне в ухо, освобождая из петли последнюю пуговку, и набрасывается на меня хищником.

Разворачивает спиной к себе резко, и я шлёпаю ладошками по столешнице, а он с рыком припечатывает отвердевший пах к моей попе. Я понимаю, что сейчас будет, и хочу этого, но Дан… Низкий стон Макса — нетерпеливый, возбуждающий — остаётся мурашками на моём загривке, в который он тут же жадно вгрызается. Всхлипываю громко, а рука оборотня скользит по моему животу, выше, сминает грудь, его большой палец поглаживают до одури чувствительный сосок. Макс сдёргивает с моих бёдер пижамные штаны, а я топчусь на месте, пытаясь окончательно избавиться от них. Невольно задеваю попой внушительный бугор его паха — ещё больше завожу волка и сама завожусь.

Между моих ног вклинивается широкая горячая ладонь. Я шикаю, завожу руку за спину — тоже хочу его потрогать… Но что-то неуловимо меняется, и я инстинктивно одёргиваю конечность. Пытаюсь повернуться к Максу, он не даёт.

Какого чёрта?!

Запах. Вот что изменилось! К уютному тёплому аромату Макса прибавился ещё один, узнаю из тысячи — это запах моего первого мужчины. Дан! Сердце ухает вниз, а тело прошивает мучительно сладкая судорога — афтершок оргазма недельной давности.

Так вообще бывает?..

Округлив глаза, пищу и уже основательно пытаюсь вырваться из лап плюшевого предателя.