— Вчера вечером были какие-нибудь свидетели происшедшего?

— Кажется, нет.

— Иными словами, это конкурс «кто кого переплюнет»?

— Почему? Какие есть основания считать, что я не прав, а она права?

— Никаких, — подтвердил Блэкберн. — Но пойми: заявление мужчины о том, что его преследует женщина, звучит, скажем так, не совсем убедительно. Не думаю, чтобы в нашей компании раньше случалось что-либо подобное. Это не значит, что такого не может быть, но убедить других в твоей правоте будет очень трудно — даже не учитывая связей Мередит. — Он помолчал и добавил:

— Мне бы не хотелось, чтобы у тебя были из-за этого неприятности.

— У меня уже неприятности…

— Подожди, я не закончил. Итак, две противоречащие друг другу жалобы — и ни одного свидетеля… — Блэкберн потер нос и расправил лацканы пиджака.

— Вы переводите меня из отдела Группы новой продукции, и я не буду работать в новой компании. В компании, на которую я пахал двенадцать лет.

— Но тебе предоставляют перспективную работу, — напомнил Блэкберн.

— Я не говорю о перспективной работе, я говорю о…

— Погоди, Том. Дай я переговорю об этом с Гарвином. Почему бы тебе тем временем не обдумать предложение насчет Остина? Продумай все хорошенько. В конкурсе «кто кого переплюнет» победителей не бывает. Ты можешь навредить Мередит, но этим ты навредишь себе еще больше, и это очень беспокоит меня как твоего друга.

— Если бы ты был моим другом… — начал было Сандерс.

— А между тем я твой друг, — страстно перебил его Блэкберн. — Независимо от того, считаешь ли ты так сейчас или нет. — Он встал с кресла. — Не нужно, чтобы все это было выплеснуто на бумагу. Не нужно, чтобы об этом знали твоя жена и дети. Не нужно, чтобы ты стал объектом бейн-бриджских сплетен на весь остаток лета! Ничего хорошего для тебя в этом не будет.

— Я понимаю, но…

— Давай оценим все реально, Том, — сказал Блэкберн. — Имеются два взаимоисключающих заявления. Что случилось, то случилось, и нам надо как-то выбираться из всего этого. И мой долг разрешить все дело как можно быстрее и безболезненнее. Так что, пожалуйста, обдумай все хорошенько и после возвращайся сюда.

Сразу после ухода Сандерса Блэкберн позвонил Гарвину.

— Я только что разговаривал с ним, — сказал он.

— И что?

— Он утверждает, что все было не так, что это она к нему приставала.

— О Господи! — простонал Гарвин. — Ну и каша.

— Да. Но, с другой стороны, вы как раз этого и ожидали. Это обычное дело — мужчины всегда отрицают свою вину.

— Ага… Но это опасно, Фил.

— Понимаю.

— Я не хочу, чтобы это как-то отозвалось на нас.

— Нет-нет!

— У нас сейчас нет более важного дела, чем решить этот конфликт.

— Я понимаю, Боб.

— Ты сделал ему предложение относительно Остина?

— Да. Он об этом подумает.

— Примет он его?

— Я думаю, что нет.

— А ты нажимал?

— Ну, я постарался вдолбить ему, что мы все равно не будем наказывать Мередит, а, наоборот, всемерно ее поддержим.

— И это, черт возьми, правильно! — рявкнул Гарвин.

— Я полагаю, что и он это понял. Так что давайте подождем, что он скажет, когда придет снова.

— Но он не станет подавать официального заявления?

— Он достаточно умен, чтобы не сделать этого.

— Дай-то Бог, — раздраженно сказал Гарвин и повесил трубку.

* * *

«Взглянуть на ситуацию со стороны».

Сандерс стоял на Пайонир-сквер, прислонившись к колонне, и смотрел на моросящий дождь, прокручивая в памяти подробности разговора с Блэкберном.

Тот даже не захотел выслушать объяснения Сандерса. Он просто не дал ему, Сандерсу, возможности оправдаться. Блэкберн уже заранее все знал.

«Мередит очаровательная женщина… Такая приветливая, сексуальная… Я думаю, что мужчине простительно на несколько минут потерять контроль над собой…»

Именно так будет думать каждый сотрудник «Диджи-Ком». Каждый человек поверит именно в это. Блэкберн заявил, что ему трудно поверить в то, что Мередит сама приставала к Сандерсу. Точно так же трудно будет поверить в это и остальным.

Блэкберн сказал, что ему неважно, как все происходило на самом деле. Он сказал, что у Джонсон хорошие связи и что никто не поверит в то, что мужчина мог подвергнуться сексуальным притязаниям со стороны женщины.

«Взгляни на ситуацию со стороны».

Они предлагают ему оставить Сиэтл, уйти из ГНП. Ни Льготных акций, ни дивидендов. Никакого вознаграждения за двенадцать лет работы. Все насмарку.

Вместо этого — Остин. Удушливая жара, сушь. Новое, не отлаженное производство.

Сюзен никогда на это не согласится. У нее была в Сиэтле процветающая практика, которой она добивалась восемь лет. Они только что перестроили дом. Детям здесь нравится. Если только Сандерс предложит переехать, Сюзен насторожится и захочет узнать, что за этим стоит и рано или поздно добьется своего. Так что если он сейчас согласится на перевод, он тем самым подтвердит свою вину и в глазах жены.

Но несмотря на такие мысли, Сандерс не видел никакого иного выхода из сложившейся ситуации. Его просто поимели.

«…Я твой друг. Независимо, думаешь ты так или нет…»

Сандерс вспомнил, как на свадьбе Блэкберн, будучи его свидетелем, предложил окунуть обручальное кольцо Сюзен в оливковое масло, потому что его всегда трудно надевать на палец. А Блэкберн по-настоящему волновался, что в свадебной церемонии возникнет заминка. В этом был весь Фил: его всегда заботила лишь внешняя сторона дела.

«Не нужно, чтобы об этом знала твоя жена…»

Но как раз Фил его и поимел, а за Филом стоял Гарвин. Они оба его поимели. Сандерс проработал на них много лет, но они не приняли это во внимание. Не задавая никаких вопросов, они заранее взяли сторону Мередит. Они даже не пожелали выслушать его версию происшедшего.

По мере того как Сандерс стоял здесь, глядя на дождь, чувство потрясения ослабевало. А вместе с ним ушло и чувство лояльности. Он начал свирепеть.

Достав телефон, он набрал номер.

— Офис мистера Перри, слушаю вас.

— Это Том Сандерс вас беспокоит.

— К сожалению, мистер Перри сейчас в суде. Может быть, ему что-нибудь передать?

— Может быть, вы мне тогда поможете? Как-то при мне он упоминал имя женщины, которая занимается у вас делами, связанными с сексуальными преследованиями.