Выбор Пожарского был сделан не кем-то одним. Как подчеркивал Забелин, народ «все делает по мирскому совету, на мирской сходке, общим земским собранием, удерживая эту форму своих рассуждений в течение всей своей истории наперекор всем напастям и невзгодам! Истина дела заключается в том, что нижегородцы выбрали Пожарского всенародно, помимо всех других…»

Они решили полагаться на свой опыт и искали подходящего кандидата среди окрестных служилых людей, лично им известных. Кузьма Минин первым назвал имя Дмитрия Пожарского, и мир поддержал его. Вероятно, еще до Смуты они знали вотчинника близкого от них Стародубского уезда, а потом слышали и о его битвах, и о геройском поведении во время весеннего Московского восстания.

Но сам князь Дмитрий еще не подозревал, что выбор нижегородцев пал на него. Он все еще находился на излечении в своем имении. Вот только в каком из них?

Вслед за Забелиным большинство историков утверждают, что это было Мугреево. Володихин настаивает, что это был Нижний Ландех. В любом случае речь идет о Суздальском уезде и имении «от Нижнева 120 поприщ». То есть в 120 км, что точно соответствует расстоянию до Нижнего Ландеха, тогда как путь от Нижнего Новгорода до Мугреева — 140–150 км.

К Пожарскому незамедлительно были направлены из Нижнего посланники. Он, полагаю, был немало удивлен неожиданному предложению возглавить миссию по спасению России, поступившему от нижегородского посада. Определенного ответа Пожарский не дал, послы уехали ни с чем. Сам князь в окружной грамоте всероссийским городам, направленной в июне 1612 года, признавал, что «присылали по меня, князя Дмитрия, из Нижняго многажды, чтобы мне ехати в Нижний для земскаго совета». Позднее, вспоминая пережитое, Пожарский говорил, что его к великому делу «вся земля сильно приневолила», а если бы был тогда в наличии кто-нибудь из «столпов», вроде боярина Василия Голицына, он бы мимо боярина за такое дело не принялся бы. Но, как нам известно, Василий Голицын находился в польском плену, а прочие «столпы» сидели вместе с поляками в Кремле.

Полагаю, колебания князя Дмитрия были связаны и с его нездоровьем, и с сомнениями в конечном успехе, и с желанием не нарушать правила приличия ранним согласием. Кроме того, он желал «на берегу» обговорить свои будущие взаимоотношения с нижегородцами.

В итоге посольств к Пожарскому было несколько. Известно, что к князю ездил и Кузьма Минин. «Многочисленные поездки представителей Нижнего к Пожарскому не все имели в виду упрашивать его принять избрание; в переговорах с ним обсуждались и планы устройства ополчения, — писал Соловьев. — Ездил в Мугреево к Пожарскому и Минин, к сожалению, неизвестно точно когда, чтобы условиться с ним об организации финансовой части. По его совету, Пожарский и потребовал у нижегородцев, „чтоб они выбрали у себя ис посацких людей, кому быть с ним у такова велика дела и казну збирати“, т. е. хотел поручить очень важное дело сбора и расходования средств опытному и удостоенному доверия сограждан человеку».

Воеводы в обычное время никогда не занимались финансовыми вопросами, на то была государева казна. Без денег воевать невозможно. Пожарский готов был взять на себя военное руководство. Но требовал, чтобы в качестве его помощника мир назначил своего рода казначея.

Об этом говорил Пожарский с послами во главе с архимандритом нижегородского Печерского монастыря Феодосием, дворянином Жданом Петровичем Болтиным и посадскими выборными людьми. По некоторым сведениям Дмитрий Михайлович согласился принять руководство, когда с этой просьбой прибыл из Нижнего Новгорода воевода Алябьев. Пожарский сказал при этом:

— Рад пострадать за православную веру до смерти, а вы изберите из посадских людей такого человека, чтоб ему в мочь и за обычай было со мною быть у нашего великого дела — ведал бы он казну на жалованье ратным людям.

«Его требование поначалу привело старших послов в недоумение, — замечал Скрынников. — В их головы плохо укладывалась мысль насчет того, что вместе со стольником руководить войском будет некий выборный посадский человек. Требование воеводы шло вразрез с вековечными обычаями. Архимандрит наотрез отказался обсуждать предложение Пожарского и заявил, что у них в городе попросту нет подходящего человека. Тогда воевода сам назвал имя земского старосты Минина.

— Есть у вас Кузьма Минин, бывал он человек служилый, ему это дело за обычай».

Забелин объяснял логику такого нестандартного кадрового решения: «Выбор посадского для заведования казной, которая главным образом от посадских же и поступала, совсем отделял денежную статью от ратной, отдавал ее на руки самим же жертвователям, чем и очищал ратную статью от всяких наветов и подозрений в неправильном и своекорыстном расходовании земской суммы… Пусть, кто дает деньги, кто их между себя собирает, пусть тот их и расходует, покупая сам запасы, выдавая сам жалованье. Деньги будут всегда у него на счету и налицо. Это было такое простое и обычное дело в тогдашних земских общинах, что стоило только ввести его в устройство ополчения, то и можно было этим одним вызвать в нем самое крепкое единодушие, и не в одном Нижнем Новгороде, но и во всех других городах, как вскоре и обнаружилось…

В этом же случае подле воеводы становился выборный посадский человек, и не в подчиненном, а в равном к нему отношении. Сирота-посадский, на равной ноге, в равных отношениях со служилым (собственно с дворянством и всяким воеводством) берет общее дело в свои руки и руководит им в тесном союзе, в полном единении с воеводой, чего доселе не бывало… Выборный земский человек, на которого ложилась тяжелая обязанность обеспечить во всем новую рать, по необходимости должен был заручиться полным доверием и полной властью для исполнения своего дела, чтоб не расстроить начатого подвига».

Условия Пожарского были удовлетворены, теперь настало время Минину долго отказываться, а затем выдвигать свои условия. Кузьма тоже потребовал чрезвычайных полномочий. «Когда посланные возвратились и объявили нижегородцам слова Пожарского, те стали бить челом Кузьме, чтобы принялся за дело; Минин отказывался для укрепления, чтобы нижегородцы сдались на всю его волю:

— Соглашусь, — говорил он, — если напишете приговор, что будете во всем послушны и покорны и будете ратным людям давать деньги».

Посадский «мир» принял условия Минина. Приговор был дан, и в нем написано: «Стоять за истину всем безызменно, к начальникам быть во всем послушными и покорливыми и не противиться им ни в чем; на жалованье ратным людям деньги давать, а денег не достанет — отбирать не только имущество, да и дворы, а жен и детей закладывать, продавать, а ратным людям давать, чтоб ратным людям скудости не было». Когда приговор был подписан, Минин немедленно отослал его Пожарскому, «чтобы нижегородцы, охладев в усердии, не взяли его назад». После этого Нижний Новгород оказался бесповоротно втянут в дело создания Второго ополчения.

А Кузьма оставил земскую службу и сложил с себя полномочия старосты. В терминологии государственного и земского строительства начала XVII века не нашлось ничего подходящего для обозначения новой должности и звания Минина. Он так и останется «выборным человеком». Единственным в истории России.