Ивата всплеснул руками:

— Он сам признался в этом на допросе! Это побочное обстоятельство.

Синдо снова поднял руку:

— Ивата, парень сознался.

— Хрена с два!

— Сознался вчера утром.

Ивата прижал голову к коленям, приняв позу пассажира в падающем самолете. Он зажмурился и с такой силой сжал кулаки, что ссадины на костяшках снова закровоточили.

— Это лажа, Синдо! Он физически не способен.

— Факт есть факт.

Ивата ударил кулаком по столу. Несколько человек за матовым стеклом обернулись.

— Так ты себе не поможешь.

— Хорошо, как вы тогда объясните убийство вдовы Оба, если Идзава все это время находился в камере в Сэтагае?

— Убийство Оба отделено от дела семьи Канесиро. Пока ведется опрос свидетелей.

— Кому передали дело?

— Ивата…

— Кому передали дело?!

— Хорибе.

Ивата прижал кулаки к глазам и надавил до боли. Потом потряс головой. Он чувствовал, что сейчас сорвется. Ему нужно в бар. Согреться. Он конченый алкоголик, и нет смысла себя обманывать.

— Послушай меня, Ивата, ты должен заняться собой.

— Нет. Я поговорю с Идзавой. Он еще может отказаться от своего признания.

— Это невозможно.

— Я не шучу. Вы знаете, что это не Идзава. Вы же знаете!

— Знать — одно дело, а доказать — другое. По мнению Фудзимуры, у тебя был шанс, но ты упустил его.

— И что, парня повесят? Пошел ты, Синдо. Может, он и чокнутый, но не должен признаваться в том, чего не делал. Не должен.

Синдо посмотрел в сторону.

— Парень мертв. Он повесился у себя дома, куда был отпущен под подписку.

Ивата вскочил на ноги. Он словно прозрел. Конечно, теперь Идзава — идеальный преступник, потому что мертв. Система работает безупречно. Преступник не уйдет от правосудия. Ветер дует, трава колышется.

Качая головой, Ивата распахнул дверь. В кабинет ворвался гвалт общей комнаты.

— Кто его допрашивал?

— Сынок, ты и так на грани. Ты должен забыть об этом.

— Кто?!

Синдо вздохнул:

— Морото. По приказу Фудзимуры.

— А вы что предприняли?

— По поводу чего?

— Хоть чего-нибудь!

— Ну что я мог сделать?

— Поработать с документами. — Ивата с презрением покачал головой. — Жалкий бумажный человек. Вот вы кто, Синдо.

Он вышел, не обернувшись. По пути к лифтам он посмотрел на кабинет Фудзимуры. В щелку жалюзи он заметил пристальный взгляд старых водянистых глаз.

Ивата резко затормозил у Центра судмедэкспертизы. Он прошел мимо регистратуры, не предъявив значка и не обращая внимания на возмущенного служащего за стойкой. Он сбежал по ступенькам в цокольный этаж. Его вела ярость, неукротимая и в то же время тихая, как безопасный с виду электрический провод под напряжением.

Двери разъехались, и он увидел доктора Игути, склонившуюся над бумагами за столом в правом углу. Бросив на него взгляд, она подняла вверх палец — мол, одну секунду, — однако это не остановило Ивату, и он распахнул дверь в помещение слева, где стоял полумрак, создаваемый излучением бактерицидных ламп. Одна из стен представляла собой огромный шкаф с металлическими ящиками, в которых содержались мертвые тела. Ивата принялся открывать их один за другим в поисках нужного трупа.

— Инспектор!

— Что?

— Что вы тут вытворяете?

Наконец из сине-зеленой глубины появилось детское личико Идзавы.

— Расскажите мне, что с ним случилось, — произнес Ивата сдавленным голосом.

— Инспектор, это немыслимо, вы не можете просто ворваться сюда и…

Он схватил ее за плечи и оскалился.

— А ну рассказывай, слышишь!

Игути вскрикнула, Ивата отпустил ее и заморгал в растерянности.

— Простите. Простите меня. Расскажите, и я тут же уйду.

Игути взглянула на бледное лицо Иваты и вздохнула. Она вышла и вскоре вернулась в защитном халате, пластиковых очках, хирургической маске для лица и бахилах. Включила верхний свет и выдвинула ящик до конца — в нем находилось щуплое тело Ид-завы.

Игути указала мизинцем на темные борозды на шее и лопнувшие капилляры:

— Самоудушение, это очевидно. Видите следы веревки? Но есть и другие.

Она подняла простыню, обнажив тело до пояса. На тощей груди красовались множественные гематомы. Два пальца на левой руке были сломаны. На обоих запястьях виднелись глубокие порезы — очевидные следы пут, сковывавших руки.

— Это не причина смерти. Но его сильно избили. Он был в ужасном состоянии перед самоубийством.

Игути обошла ящик с другой стороны и снова указала мизинцем:

— В общем, странгуляционные борозды объясняют отсутствие травм, которые жертва могла бы получить в процессе самообороны, они, как правило, обнаруживаются здесь… и здесь. Да, кстати, его привезли вот с этим во рту. — Доктор указала на большой прозрачный полиэтиленовый пакет с женским бельем, испачканным засохшей спермой.

Но Иваты уже не было.

— Инспектор?..

Но ее окружало лишь молчание мертвых. Игути прислушалась, затем тщательно укрыла тело Идзавы и задвинула ящик обратно, чтобы никогда к нему не возвращаться.

* * *

В двух кварталах от Главного полицейского управления Токио, между секс-шопом и ларьком с поддельными брендовыми сумками, находилось пятиэтажное здание с игровыми автоматами. Над входом горела неоновая вывеска:

Входные двери разъехались, и Ивата быстро осмотрел помещение. Офисные служащие, влюбленные парочки да подростки со школьными рюкзаками в ногах — все заядлые игроманы, фанатично бьющие поклоны перед своими персональными алтарями. Сигаретный чад поднимался под синий потолок, а от грязнущего розового ковролина несло болотной сыростью.

Пока Ивата обходил залы заведения, писк электроники и бешеные звуки, несущиеся из динамиков игровых автоматов, били его по ушам. На верхнем этаже располагался бильярдный зал, где вокруг столов толклись офисные служащие в ботинках с прилипшей к подошвам жвачкой. Взмыленные официанты в розовой униформе и желтых кепках разносили пиво и закуски. Сквозь стук шаров и пронзительное треньканье электронных табло до Иваты донесся мужской гогот: это возле дартса тусовались Хорибе, Ёсида и Тацуно. В одной компании с ними были и другие парни из отдела — в дешевых костюмах и шелковых рубашках с расстегнутыми воротниками. На их столе лежала небольшая пачка 10 000-йеновых купюр. Морото, в центре группы игроков, готовился сделать бросок.