– Давай выше! – Антон старался говорить спокойно. Однако голос срывался. Дрон явно не справлялся. Неужели они не рассчитали свои возможности?

– Еще прибавим! – прохрипел Дрон и потянул ручку на себя. – Я на такой высоте не летал.

– Надо же когда-то начинать! – крикнул Антон.

– Четыре, – выдавил из себя спустя некоторое время Дрон.

– Валяй, как знаешь, – разрешил Антон и обернулся к сидевшему на откидном сиденье в проходе Туману. – Что там Джин?

Находясь под впечатлением неуклюжего взлета, майор сначала пожал плечами и наклонился вперед, потом спохватился:

– Муртаби и Баштар Кушалиев уничтожены.

Удовлетворенный ответом, Антон сел прямо.

Стрелка высотомера приближалась к указанной отметке. Антон посмотрел на карту. Следующая высота находилась уже над территорией Чечни. Ее высота – почти две девятьсот. Значит, можно спуститься до трех с половиной. Внизу, между гор, было еще темно, лишь вершины слепили своей белизной.

Через десять минут полета миновали границу. Шли над безлюдной горной местностью. Угрюмые, местами цементного цвета горы медленно проплывали внизу. Кое-где можно было увидеть прямоугольники крыш горных селений, соединенных между собой извилистыми нитями дорог. Впереди в сиреневой дымке виднелась равнинная часть. Стекла кабины стали покрываться белым налетом изморози. За бортом было минус пятнадцать. Еще чуть-чуть, и будет критическая для этого типа машин температура, при которой наступает обледенение.

Антон посмотрел на секундомер. В воздухе они находились тринадцать минут. Наверняка их уже заметили наземные наблюдатели пограничников. Внизу, между двумя параллельными хребтами, Антон различил реку.

– Дрон, – Антон посмотрел на Василия. – Держись над Аргуном.

– Понял, – кивнул Дрон.

– Снижайся, – приказал Антон.

Внутри все сжалось. Уши то и дело закладывало. Земля стремительно приближалась. Дрон напряженно вглядывался вперед, пытаясь найти удобное для посадки место. Вскоре, поднимая винтами в воздух листву и сухую траву, они зависли над небольшой лужайкой между двумя поросшими лесом возвышенностями. Дрон пытался вывести вертолет в центр, но его сносило то в одну, то в другую сторону.

– Ну, ты чего? – заволновался Антон.

– Сейчас! – прохрипел Дрон и убрал обороты.

Сильный удар заставил Антона вскрикнуть. Из глаз полетели искры. Он с трудом отстегнул ремни и стал пробираться в грузовой отсек, но споткнулся о стоявшего на четвереньках Тумана.

– Ты как? – Антон нагнулся к нему.

– Нормально, – отмахнулся майор и быстро встал.

Двери были уже открыты, в них выпрыгивали спецназовцы.

Антон оглянулся на Дрона. Тот пробирался следом.

– Готовь вертолет к подрыву, – приказал Антон.

Оказавшись снаружи, он огляделся. Пригибаясь, спецназовцы рассредоточивались, занимая позиции вдоль кромки леса в готовности отразить нападение противника с любого направления. Мало ли. Здесь, в предгорье, еще полно разрозненных банд, состоящих из людей, которым нечего терять.

* * *

Зураб Капанадзе был на седьмом небе. Несмотря на торжественность обстановки, он глупо улыбался и ничего не мог с собой поделать.

«Ну и пусть! – наконец подумал Зураб и перестал сдерживать эмоции. – Все понимают его и разделяют эту радость».

Он стоял рядом с президентом, который зачитывал указ о его награждении высшим орденом Грузии. На установленных полукругом стульях сидели заслуженные люди. Зураб не переставал удивляться. Поздравить его пришли не только коллеги, министры, руководители крупных компаний, деятели науки и искусства; в первом ряду, рядом со своими родителями, он увидел бывшего государственного секретаря США Кондолизу Райс и своего наставника Рэгги Мэйфилда. Душу переполняли гордость и восторг. Ведь все они оставили свои важные дела, чтобы личным присутствием выразить дань уважения Зурабу. Оператор перевел камеру с президента на него. Капанадзе приподнял подбородок выше и постарался сделать лицо серьезным. Все-таки на него смотрит вся Грузия. Но почему улыбка становится еще глупее? Может, снова эти русские? Что им стоит утром подсыпать через прислугу в чай психотропный препарат?

– За заслуги перед Отечеством, самоотверженный труд и, не побоюсь этого слова, решительность и смелость в борьбе за независимость нашей республики мною было принято решение наградить Зураба Капанадзе орденом Золотого Руна.

Президент взял коробочку с серебряного подноса, который держал сотрудник протокола, и повернулся к Зурабу.

– Господин президент, вы ошиблись, – быстро заговорил Зураб. – Орденом Золотого Руна мы награждаем иностранных граждан. Я же грузин. Мне положен орден Святого Георгия.

– Кто тебе сказал это? – нахмурил брови Михо.

– Ну как же, – растерялся, не зная как быть, Зураб и покосился на Мэйфилда. – Разве я не гражданин своей страны?

– Ты давно, как и я, американец. – Президент открыл коробочку, из которой вдруг выскочил и побежал по его руке огромный, мохнатый и страшный паук. – Носи на здоровье.

С этими словами Михо махнул рукой, и вот паук уже ползет по лацкану его пиджака вверх, к шее.

– А-а-а! – Зураб попытался смахнуть его рукой. Но паук оказался проворнее, и он почувствовал прикосновение его мерзких лапок на шее.

– М-мма! – взревел Зураб и бросился прочь…

– Зураб, проснитесь! Да что это с вами? – раздался где-то рядом, над самым ухом, встревоженный голос. Он открыл глаза и сел. Рубашка была мокрой от пота. Сердце стучало так, что отдавало в голове.

– Фу! – выдохнул он и огляделся, постепенно приходя в себя. – Сколько времени я спал?

– Не больше часа, – доложил помощник. – Что с вами?

– Нервы, – отмахнулся Зураб.

Зал с колоннами исчез, как и сидевшие в нем на старинных стульях люди. Не было и стоящего у трибуны президента. Капанадзе сидел на диване в комнате отдыха, которая была оборудована по соседству с его кабинетом. Он зашел сюда, когда было еще темно. Сейчас за окном вовсю светило солнце.

Зураб сунул ноги в туфли, провел по мокрой шее ладонью и уставился на помощника:

– Пришли?

– Кто? – Вахтанг часто заморгал глазами.

– Русские! Кто же еще. Или я, по-вашему, сижу здесь третий день просто ради своего удовольствия?

– Я прибыл доложить, что у нас чрезвычайное происшествие, – отвел взгляд в сторону Вахтанг.

В груди Зураба все сжалось. Он окончательно пришел в себя и сейчас увидел, что его помощник, по меньшей мере, чем-то напуган.

Зураб отстранил его рукой и встал. Взял лежащий на стуле галстук, бросил назад:

– Говори! Почему молчишь?