Так вот, все без исключения русичи считают, что Татикий за счет их сотни решил обозначить ромейское присутствие в авангарде норманнов — и южно-итальянских, ведомых Боэмундом и Танкредом, и «природных» с севера Франции, следующих под началом Роберта Куртгеза, сына Вильгельма… И только сам Роман ведает об истинных причинах своей близости к Боэмунду Таренсткому.

Причем находясь рядом с давним врагов, сыну Добромилу с каждым днем все сложнее сдерживать ярко вспыхнувшую в душе застарелую ненависть…

Даниил Витальевич на мгновение осадил Вельянтифа, уже полностью оправившегося от ран, нанесенных сарацинскими стрелами под Никеей. А оглянувшись назад, на растянувшийся авангард крестоносного войска, он заприметил сотню варангов Ромки Самсонова (но как же непривычно видеть его столь повзрослевшим и заматеревшим бородатым варягом!) — раздумывая о том, что пора бы уже лично познакомиться с манглабитом русичей. Нужен только повод, чтобы как-то сдружиться…

В принципе, будет достаточно поравняться с сотником, чтобы после, притворно удивившись, вспомнить первую схватку с сарацинами у обоза, и начать разговор… Вот только теперь это не так просто сделать — потому что Роман ведет свою сотню вслед за отрядами Боэмунда из Тарента. А последний, приревновавший к славе «Танкреда» в битве при Никее, всячески затравил Белика в последние дни, домахиваясь до «племянника» по любым пустякам! По сути, хитрый, склочный и скользкий норманн всячески подрывает заметно возросший авторитет «Танкреда», хоть и избегает открытого конфликта… Но каждый раз при встрече он старается дать капитану то или иное поручение на правах старшего члена «семьи» — и одновременно с тем сюзерена. И делает это Боэмунд с таким видом, словно обращается с последним из своих слуг! Не преминув напомнить всем окружающим, что вождь италийских норманн совершил великую ошибку, оставив войско на «излишне молодого и чересчур самонадеянного племянника»… То допустившего под Никеей слишком большие потери среди рыцарей вместо того, чтобы пустить пехоту вперед, гоняться за сарацинскими конными лучниками… То упрекая в излишней медлительности и неспособности добыть решительную победу, протаранив сельджуков вплоть до ставки самого Кылыч-Арслана! С чем сам Боэмунд естественно, справился бы… В укор «Танкреду» ставится даже присяга ромейскому базилевсу — хотя по факту Даниил принес ее последним из крестоносцев!

Часть рыцарей из окружения сына Гвискара понимают его неправоту — но это лишь распаляет последнего все сильнее, и Боэмунд дает «племяннику» все более унизительные задачи. Точнее, задачи-то вполне нормальные, рядовые так сказать, задачи — но с таким видом, словно Боэмунд посылает Белика чистить сортиры… Так, в прошлый раз «дядя» мановением руки отправил Даниила Витальевича встречать обоз ромеев с тем видом, словно посылает набрать воды какого-то раба. Теперь же с напускным раздражением направил его «знамя» в голову колонны авангарда, где в боевом охранение следует всего сотня ромейских конных лучников… Вроде бы же нормальная задача — усилить боевое охранение⁈ Нормальная, ответственная, правильная…

Правда, что встречая обоз, что следуя в голове войска, рыцари и их оруженосцы из знамени «Танкреда» (как и он сам), вынуждены облачаться в полный доспех. Это под летним-то малоазиатским солнцем! Так что измученный жарой Белик уже сейчас «придумал» сюрко — легкую накидку из светлой ткани, защищающую кольчугу и ее владельца от излишнего нагрева…

Н-да, поставить боевую задачу так, чтобы захотелось броситься на командира с кулаками, а то и чем потяжелее — тут надо иметь талант! А ведь большинство норманнских феодалов из числа тех, кто шел за «Танкредом» в сечу под Никеей, ныне уже «прониклись» мыслями Боэмунда, и теперь встречают Белика откровенно презрительными взглядами, не пытаясь их скрыть… Да подобострастно ржут над недавним своим вождем каждый раз, когда «дядя» отсылает его с очередным заданием, словно какого иванушку-дурачка за дровами.

Отвратительное чувство…

При всем при этом Белик, как-то уже привыкший в армии к тому, что у кого больше звезд на погонах, тот и умный, и всегда прав, а когда неправ, «смотри пункт первый», относительно терпеливо сносит эти унижения. Вот только разве терпел бы все это пламенный характером Танкред, а⁈ Да и сам капитан уже готов давно взорваться — вот только как⁈ Как поступить сейчас, сегодня? Вызвать Боэмунда на «Божий суд»? Ну, во-первых, этот великан может и победить, будем честны. А во-вторых, из прочитанного перед «погружением» о Танкреде не было ни слова сказано о его конфликте с дядей во время перехода по Малой Азии.

Капитану врезалось в память, что столкновение, едва не перешедшее в настоящую схватку между норманнами Отвилей случилось еще на Балканах, в ромейских владениях. Тогда племянник хотел было разграбить один из греческих городов, а более мудрый и уравновешенный Боэмунд, четко знающий свою цель и последовательно к ней идущий, остановил его — что и стало причиной «родственной склоки»… А вот теперь дядя счел Танкреда угрозой своей власти, и решил глобально подорвать авторитет последнего.

Да все никак не уймется, хотя вроде бы уже достиг своей цели!

Короче, хоть убей, но встречаться сейчас с лидером италийских норманн капитан не желает — страстно не желает! Особенно учитывая, что оставь он свой пост в голове колонны, Белик нарушит боевой приказ… И раз от «интела» нет сигнала, то и прорываться к Роману «любой ценой» смысла также нет.

Ну а самое поганое во всей этой ситуации — Даниил Витальевич, зная дату своей «загрузки» в реальности одиннадцатого века, рассчитал, что с учетом заверений «интела», все «погружение» кончится еще при осаде Никеи. Соответственно, он и изучал, прежде всего, этот период, подробно изучал! А вот дальнейшими событиями первого крестового похода откровенно пренебрег — как же, ярко вспыхнувшая личная жизнь, старая любовь… Любовь осталась в настоящем мире — а от отпуска, похоже, прошла целая неделя! В свою очередь, сам Белик теперь ничего не знает о будущем похода — вот ровным счетом ни-че-го… И следует по дорогам Малой Азии так же слепо, как и любой иной крестоносец!

Тяжело вздохнув и отвернувшись от следующего позади авангарда крестоносцев, Белик достал из седельной сумки завернутый в вощеную ткань тренчер. Захотелось хоть как-то отвлечься… А как это возможно утроить на монотонном марше по до боли приевшимся горным дорогам? Правильно, перекусить!

Конечно, капитану было не очень легко привыкнуть к рациону рыцарей-крестоносцев, обходящихся без свежих овощей и зелени — хотя его собственный рацион был естественно побогаче еды рядовых солдат. Последние вынужденно питаются самой простой кашей на воде, без соли — и тем более перца! За соль им идет солонина — жесткая, как подошва сапога мясная жвачка, действительно крепко соленая, чтобы не пропасть, да жесткие, зубодробительные сухари. Плюс всякая там репа, брюква, головки повядшего лука или подсохшего чеснока… Попробуй, повоюй на такой жратве, ага! Неудивительно, что рядовым крестоносцам отказ