В жизни Оноре переломное событие, после которого он превратился в одного из крестных отцов зарождающейся новой философии жизни – «Медленного движения», произошло почти десять лет назад. Он находился тогда в римском аэропорту и в ожидании своего рейса домой разговаривал по мобильному телефону со своим редактором. В то время, по его словам, он был ужасно затравленный, нервный и изможденный – как многие из нас, «настоящий Скрудж[20] с секундомером, одержимый идеей сэкономить каждый возможный отрезок времени, минуту там, несколько секунд здесь».

Стоя в очереди на посадку и одновременно продолжая разговаривать по телефону – чтобы еще «рациональнее» использовать свое время, он просматривал газету, как вдруг один заголовок привлек его внимание: «Истории перед сном – за одну минуту». Статья была о сборнике, в котором любая классическая детская книжка излагалась за шестьдесят секунд. «Эврика!» – подумал он про себя. Будучи отцом двухлетнего сына, он увидел в этом прекрасную возможность сэкономить время перед сном ребенка. Оноре уже было мысленно сделал для себя памятку, чтобы по приезде домой не забыть заказать сборник. И вдруг поймал себя на мысли: «Я что, окончательно свихнулся?»

Движение Viral Mehta («Медленная еда») зародилось в Италии в 1989 году с целью противостоять распространению фастфуда, призывая ориентироваться на местные продукты питания, быть самодостаточными, и для привлечения внимания к еде как возможности социального взаимодействия. (У итальянцев есть и другие прекрасные традиции, помогающие бороться с переутомлением, которые стоит перенять: riposo – время для дневного отдыха; passeggiata – вечерняя прогулка, время для отключения от дневного стресса.)

Сегодня «Медленное движение» значительно расширилось и включает медленный туризм, медленный ритм жизни, медленный секс, медленное воспитание детей, медленная наука, медленное садоводство, медленные города, а теперь еще и медленное мышление. «Для медленного мышления характерны интуитивность, невразумительность и творческий подход, – отмечает Карл Оноре, – это то, как мы мыслим, когда стресс проходит и есть время дать идеям «потомиться на дальней конфорке». В результате рождаются богатые идеи, открываются неожиданные подробности и совершаются удивительные открытия… Будущее принадлежит тем, кто способен на инновации, а инновации рождаются, когда человек знает, когда стоит помедлить».

Мы не собираемся отменять часы встречи и сроки исполнения, хотя стоит вспомнить, что происхождение слова «дедлайн» связано в американском английском с лагерем для военнопленных во времена Гражданской войны. Вместо материального забора там была воображаемая линия – та самая «мертвая черта», граница, которую не должны были пересекать заключенные (иначе тюремщики могли в них стрелять – нужны пояснения?). Современное значение, в котором употребляется это слово, не слишком далеко от первоначального. Сегодня мы часто пользуемся сроками исполнения – реальными и мнимыми, чтобы заточить себя в тюрьму и установить границы.

Обретя ощущение избыточности времени, можно достичь большего благополучия и стать значительно мудрее – неплохая идея поместить подобную цель на первое место в постоянно удлиняющемся списке дел. Но для этого нужно рассмотреть вопрос о взаимосвязи между чувством времени и техническими средствами. Цифровые устройства не только отражают «болезнь спешки», они ее даже усугубляют. Мы используем технологии для экономии времени (и думаем так), но эта болезнь распространяется и на гаджеты, и на использование социальных сетей.

Существует бесчисленное множество примеров пользы, приносимой социальными сетями. Они могут способствовать большей информированности людей и призывать к действиям. Во время самых различных событий: на площади Тахрир в Тегеране и в Тусоне[22] – социальные сети сделали информацию более доступной, предоставили людям возможность делиться ей и протестовать против несправедливости. Во время стихийных бедствий они фактически служили «спасательным кругом», предоставляя жизненно важную информацию, и, как отметили в своей книге «Новый цифровой мир» руководители Google Эрик Шмидт и Джаред Коэн, «эти сети укрепляют культурные и языковые связи между диаспорами, способствуют развитию взаимопонимания со странами их происхождения». Будь то юмористический вебсайт CollegeHumor, объединившийся с благотворительным фондом Malaria No More («Остановить малярию») и собравший более 750 тысяч долларов для борьбы с этой болезнью, или десятки тысяч людей, приславших видеофильмы для участия в кампании «Все изменится к лучшему» по предотвращению самоубийств в сообществах ЛГБТ. Или участники благотворительного проекта GoFundMe для сбора денег в пользу бездомного из Бостона Глена Джеймса, вернувшего потерянный кем-то рюкзак с 40 тысячами долларов. Социальные сети значительно облегчили направление коллективных усилий на благие дела.

Быстрое завоевание популярности стало чрезвычайно модным и превратилось в мерило успеха, вне зависимости от того, действительно ли эта популярность заслужена. Нередко считается, что это не имеет значения, лишь бы получалось. И имело общественный резонанс! В медийном мире фетишизация социальных сетей действительно достигла небывалого уровня. На пресс-конференциях группы экспертов постоянно обсуждают социальные сети и способы их использования для более полного освещения событий. При этом редко можно услышать обсуждение информационной ценности материала, который они так стремятся распространить.

Современная медиакультура является «вечным заложником сиюминутности», постоянно охотясь за эфемерными сенсациями, подчас длящимися всего несколько секунд. Чаще всего они абсолютно неважны и не оказывают ни на что ни малейшего влияния – даже в краткие мгновения своей «эксклюзивности». Как заметил старший репортер HuffPost Майкл Кальдерон: «Нет ничего настолько несущественного, чтобы не стать заслуживающим внимания». Так «псевдозначительное» затмило по-настоящему важное.

«Мы так спешим с сооружением магнитного телеграфа между штатами Мэн и Техас; но, может, у Мэна и Техаса нет ничего серьезного, что необходимо сообщить друг другу?» – писал Торо в 1854 году. Сегодня мы торопимся отметить любое ставшее популярным событие, но при этом нас совершенно не беспокоит, что оно не только не принесло с собой ничего хорошего или стоящего, но даже нисколько не позабавило. Ценится сам факт стремительности движения вперед ради самого движения.

«Эй, – кто-то спросит, – куда ты идешь?»

«Понятия не имею – но я делаю это очень быстро!» Не самый эффективный способ оказаться в конце концов в каком-то лучшем месте.