Но ее черты очень быстро разгладились, она открыла глаза и взглянула на него. Он не смог справиться с охватившей его яростью, которая отразилась на его лице.

– Может быть, ты сама все это и закончишь без моей помощи?

– Только если ты этого захочешь.

Он застонал, услышав такой ответ, но потом рассмеялся и упал на нее, крепко прижав к себе. Он предавался любви с такой страстью, словно от этого зависела его жизнь. Момент был неподходящий для того, чтобы выяснять, почему она так поступила. Огонь, бушевавший в них, заставил их забыть обо всем.

Прохладный порыв ветра, первый за весь этот душный, жаркий день, влетел в окно. Пламя свечей, расставленных повсюду в комнате, заколебалось и потухло почти одновременно.

Ройс поднялся, чтобы принести огонь из коридора и зажечь свечи, стоявшие возле кровати. Кристен слегка поежилась, когда холодный ветерок коснулся ее влажной кожи, которую только что согревало тепло его тела. Ей уже хотелось спать. А ему, по всей видимости, нет.

Она повернулась на бок, чтобы иметь возможность наблюдать за ним. Лунный свет, падавший в комнату сквозь окно, освещал ему дорогу. Что он сейчас чувствовал и о чем думал? Пока она еще не знала ответа на эти вопросы. По крайней мере, она надеялась, что он уже не злится - ведь после того как они во второй раз занимались любовью, он все еще продолжал крепко прижимать ее к себе.

А случилось это почти сразу же вслед за первым разом, так скоро, что Кристен едва успела прийти в себя после только что пережитых ощущений и тут же снова попала в водоворот его ненасытной страсти. Она улыбнулась, подумав, что теперь понимает, почему ее родители столько времени проводили в своей спальне. Бренна пыталась рассказать дочери, как это бывает, но ей было трудно подыскать подходящие слова, чтобы описать это немыслимое, неземное блаженство.

Ройс вернулся, заслоняя рукой от ветра пламя свечи. Было уже очень поздно. Он даже не пытался прикрыться, когда выходил из комнаты. Очевидно, то, что он был раздет, беспокоило его не больше, чем ее собственная нагота смущала ее саму. Но зато его вид взволновал Кристен - она внезапно осознала, что снова хочет его, даже вскоре после того как ее желание, казалось, было полностью утолено.

Его тело, с гладкой кожей и упругими мышцами, было настоящим произведением искусства. Он был восхитительно сложен, от длинных мускулистых ног до сильных, широких плеч. Темные завитки волос покрывали его грудь от самой шеи и спускались треугольником к талии. Он не был таким худощавым, как его кузен. Напротив, казалось, он излучает мощь и энергию, и Кристен знала, что ей никогда не наскучит любоваться им.

Ройс зажег свечи, стоявшие на полке, и сел на кровать. Поскольку он не стал ложиться, Кристен протянула руку и дотронулась до него, ее ладонь мягко скользнула вверх по его спине, потом снова спустилась вниз, ее пальцы нежно коснулись его бедра, но, когда он повернулся к ней, она резко убрала руку, увидев непроницаемое выражение его лица.

– Почему ты остановилась?

– Я не знаю, хочешь ли ты, чтобы я трогала тебя, - честно призналась она. - В моей семье принято обнимать, целовать друг друга, выражать свою любовь через прикосновения. Но если ты к этому не привык, то сочтешь меня распущенной.

– Я и так считаю тебя распущенной, - беспечно заявил он и лег рядом с ней, подперев голову рукой, чтобы иметь возможность любоваться ею. - Бог мой, мне не доводилось еще встречать женщину, которая могла бы так открыто и смело выражать свою любовь. Мне даже захотелось, чтобы я мог полюбить тебя в ответ, дать тебе то, что ты дала мне.

Кристен закрыла глаза, чтобы он не мог заметить, какую боль причинили ей эти слова после всего, что произошло между ними за последние часы. Ему не нужно было говорить ей о том, что он не способен полюбить ее. Он мог бы оставить ей хотя бы надежду, пусть даже ненадолго.

Она снова взглянула ему в лицо и, поскольку гордость ее была задета, резко спросила:

– А с какой стати ты говорил о любви? Она увидела, как он застыл и нахмурился. Очень хорошо. В отличие от нее, он не умел так хорошо скрывать свое уязвленное самолюбие.

– Прошу прощения, - сухо ответил он. - Ты ведь не говорила, что любишь меня, не так ли?

– Нет, не говорила. Мне очень нравится твое тело, милорд, но это все, что связывает нас.

– Прекрасно, - ядовито усмехнулся он. - Хоть ты и была девственницей, но рассуждаешь, как видавшая виды шлюха.

Кристен с шумом втянула воздух. Это было уже слишком. И она не намерена была терпеть его насмешки и оскорбления, особенно теперь, когда для этого больше не было причин.

– Если ты еще раз назовешь меня шлюхой, сакс, я выцарапаю тебе глаза! - с яростью прошипела она.

Он улыбнулся, увидев, как она рассвирепела.

– Немного поздно начинать отрицать то, что ты сама давно признала.

– Нет, я никогда не говорила, что я шлюха. Ты это говорил.

– Но ты никогда и не отрицала этого.

– Ты сам знаешь почему.

– Нет, я этого не знаю, - ответил он. - Но мне было бы крайне любопытно узнать, в чем же дело.

– Тогда припомни, что ты сказал мне здесь, в этой самой комнате. Ты сказал, что изнасилуешь меня, если я девушка. Я уже тогда хотела тебя, но не желала, чтобы это произошло именно так.

Он улыбнулся, а затем неожиданно рассмеялся, и это был очень добродушный, сердечный смех.

– Господи, девочка моя, и ты всерьез поверила тому, что я сказал в порыве гнева?

Кристен сурово уставилась на него, не находя в этом ничего смешного.

– Ты хочешь сказать, что не стал бы насиловать меня, даже если бы узнал, что я невинна?

– Нет, конечно, хотя, сказать по правде, если бы сегодня ночью ты попыталась сопротивляться, я все равно взял бы тебя, и ты назвала бы это насилием, в то время как я счел бы это своим правом.

– Я вовсе не это имела в виду, сакс, - нетерпеливо оборвала она его. - Я знаю, ты считаешь, что имеешь полное право распоряжаться мною по своему усмотрению, и в следующий раз, возможно, я стану оспаривать это, но не сейчас. Но я хотела бы знать…

– Ах, ты еще собираешься оспаривать это право?

– Дай мне закончить! Ты взял бы меня силой, просто из мести?

– Нет, Кристен, никогда, - тихо сказал он, и его рука принялась нежно разглаживать морщинки на ее нахмуренном лбу. - И именно этого ты так боялась?

– Да, - пробормотала она. Ройс улыбнулся.

– Как мы оба ошибались друг в друге. Я сгорал от страсти, но не хотел даже притрагиваться к тебе, потому что считал тебя шлюхой.

– Да к тому же принадлежащей к ненавистному племени викингов, - напомнила она ему.

– Да, но когда я узнал тебя поближе, это уже перестало иметь какое-либо значение. У меня вызывало отвращение то, что ты так щедро распоряжаешься своим телом.