– Я могу доверять тебе только в одном случае - если их здесь больше не будет и моим людям перестанет угрожать опасность быть перебитыми, если пленники надумают бежать. Сама же ты одна далеко не уйдешь, я все равно тебя настигну.

– Ты шутишь! - проговорила она, все еще не веря тому, что услышала.

– Нет.

– Ты знаешь, что я никогда не соглашусь купить себе свободу такой ценой! - яростно зашипела она. - Как ты смеешь даже предлагать мне такое? Неужели ты и вправду способен убить беззащитных людей?

– Эти люди мои враги, Кристен. Если у них появится малейшая возможность, они не раздумывая убьют меня. Мне вообще не хотелось оставлять их здесь, я бы предпочел избавиться от них. Это Олден убедил меня, что они могут оказаться полезными.

– В таком случае можешь избавиться и от меня тоже, сакс! - вскипела Кристен. - Я одна из них!

– Да, женщина, ты тоже мой враг, - мягко ответил он. - Но мне нравится, когда ты рядом. Итак, дай, я сниму твои колодки на ночь, или остановись на каком-нибудь другом решении.

Она сердито посмотрела на него, но все же вытянула ноги, чтобы он не надумал принять решение за нее. Она все еще мрачно смотрела на него, когда он встал и повесил цепь себе на шею, ухватившись руками за железные кольца на ее концах.

– Я хочу любить тебя, Кристен. - Его голос стал хриплым. - Полагаю, ты откажешь мне, потому что все еще злишься, но я все равно задам тебе этот вопрос. Ты разделишь мою постель?

– Нет, - упрямо пробормотала она, стараясь не обращать внимание на ответные чувства, которые пробудили в ней его слова.

– Я мог бы настаивать.

– В таком случае, сакс, тебе пришлось бы на себе испытать, каково это - пытаться принудить меня силой.

Она услышала, как Ройс вздохнул, а потом довольно резко произнес:

– Надеюсь, женщина, что ты будешь злиться не слишком долго.

После этого он вышел из комнаты, и Кристен услышала, как он запер за собой дверь.

– Что такое ты сделала с моим кузеном, женщина, отчего он пребывает в таком мрачном настроении?

Кристен лишь вскользь взглянула на Олдена. Он остановился на противоположном конце рабочего стола. В первый раз после того, как она напала на него, он рискнул приблизиться к ней. Но его появление было встречено весьма неприветливо.

– Я не отвечаю за его настроения, - грубо заявила она.

– Нет? - Олден улыбнулся, - Я видел, как он смотрит на тебя. Конечно же, это ты всему виной.

– Уходи, сакс, - сказала она, мрачно взглянув на него. - Нам с тобой не о чем говорить.

– Значит, ты все еще хочешь убить меня?

– Хочу? Я обязана это сделать.

– Жаль, что мы не можем стать друзьями, - вздохнул он с притворным отчаянием. - Я дал бы тебе совет, как управляться с моим кузеном, поскольку у тебя это что-то пока плохо Получается.

– Я не нуждаюсь в твоих советах! - отрезала она. - И я не желаю управляться с твоим кузеном. Я вообще не хочу иметь с ним дела!

– Возможно, но я видел также, как ты смотришь на него. Вы бросаете друг на друга такие страстные взгляды, что…

– Будь ты проклят! - разъярилась Кристен. - Клянусь, ты, должно быть, родной сын Локи! Уходи отсюда, пока я не швырнула это тесто тебе в голову!

Посмеиваясь, Олден отошел от нее. Кристен принялась сердито месить тесто. Как смеет этот человек дразнить ее? Неужели он не верит, что она на самом деле желает его смерти? Она настроена совершенно серьезно. И то, что он отличался таким добродушным нравом, не имело никакого значения. Как и тот факт, что, насколько ей стало известно, именно ему викинги обязаны тем, что остались в живых. Не важно, что своей мальчишеской улыбкой и поддразниваниями он напоминал ей ее кузена Эрика. Она все равно убьет его - если ее когда-нибудь освободят от этих цепей.

Ее длинная, толстая коса упала через плечо на грудь, и девушка сердито отбросила ее назад. Была уже середина лета, и стояла непривычная для Кристен жара. Дома в это время она плавала бы с Тайрой или скакала бы по полям верхом на Тордене, а ветер трепал бы ее волосы. И уж, конечно же, она ни в коем случае не стояла бы целый день у раскаленного очага. Но все эти сожаления о том, что могло бы быть, лишь напоминали ей, что она оказалась здесь по своей собственной вине.

Прошло уже чуть больше месяца с того злополучного дня, когда они встали на якорь в устье этой реки. Иногда Кристен видела в открытое окно Торольфа и остальных, когда они шли на работу или возвращались вечером домой. Но они не могли видеть ее, потому что она находилась в дальнем углу зала.

Кристен знала, что они, наверное, все еще беспокоятся из-за нее, по крайней мере Оутер и Торольф. Им давно следовало бы бежать отсюда. Она надеялась, что их не останавливает мысль о том, что в этом случае им придется бросить ее одну. Скорее всего, Ройс со своими проклятыми предосторожностями сделал их побег невозможным.

Она стала размышлять, не попросить ли ей у Ройса разрешения поговорить с ними, но сообразила, что Олден действительно прав. Всю последнюю неделю, с тех пор как она отказалась спать с ним, Ройс пребывал в отвратительном настроении и, несомненно, ответил бы отказом на любую ее просьбу. Приказы, которые он отдавал своим людям, были резкими и отрывистыми, а его лицо было мрачнее тучи. Его сестра и слуги старались держаться от него подальше и вели себя необычайно тихо, опасаясь привлечь к себе его внимание. Неужели она была причиной его дурного настроения?

Ей хотелось бы думать так, но она не верила, что имеет на него такое влияние. Правда, каждый вечер он приходил к ней и просил разделить с ним постель, но всякий раз она отвечала отказом, отчаянно цепляясь за свои обиды. Наверное, Олден каким-то образом узнал об этом. Может быть, он услышал сердитый голос своего кузена, доносившийся из ее комнаты в один из последних вечеров, потому что терпение Ройса явно истощалось. А возможно, как он и сказал, он лишь перехватил несколько взглядов, который Ройс бросал в ее сторону.

Сомнительно, чтобы Ройс стал обсуждать ее с кузеном. С какой стати? Она была всего лишь женщиной, которая привлекала его в настоящий момент достаточно сильно, чтобы желать заполучить ее в постель, но недостаточно сильно, чтобы упоминать о ней в разговоре со своими родными. Он не станет признаваться, что испытывает повышенный интерес к рабыне, тем более к пленнице, которая принадлежит к племени его самых ненавистных врагов.

Ида знала, что происходит, но она была предана Ройсу и не стала бы говорить никому о том, что Кристен отказывает ему, а он мирится с этим. Она с утра до вечера пилила Кристен за ее упрямство, потому что считала, что, если Ройс хочет ее, он имеет полное право ее получить. Она знала также, что единственная ночь, которую они провели вместе, была приятной для них обоих, так как она не слышала, чтобы из его комнаты доносились какие-либо крики, а на следующее утро на нежной, гладкой коже Кристен не было ни единого синяка. Правда, весь следующий день Кристен провела в ледяном молчании, но Ида догадалась о причине этого, заметив, какие сердитые взгляды время от времени бросала девушка на свои кандалы.