– Он здесь? - немедленно спросила я, пока соседка не передумала забирать письма и не сбежала.

 – Я тебя знаю, - сощурилась северянка, глядя на меня, и уперла руки в бока. – Ты та студентка по обмену, после которой исчез куст адвансовой клубники!

 – Прости что? - немедленно прикинулась я «войлочным сапогом». – Повтори ещё раз, я плохо понимаю диалект.

 – Разве у тебя нет перевод… – От чувствительного удара локтем под ребра Юна прикусила язык и в полной мере осознала, как не вовремя решила выступить в роли рупора правды.

 – Так позовешь Андэша? - нахально спросила я у северянки.

 Она недовольно пожевала губами, видимо, мысленно смиряясь, что с глупыми иностранками не договориться, и предпочла передать нас в руки напарника:

 – Гор, к тебе пришли!

 Андэш возник из превращенной в розарий подсобки и, сунув руки в карманы приличнo замызганных рабочих штанов, с нахальной ухмылкой начал вальяжно приближаться.

 – Ходите парами, гостьи из Шай-Эра?

 – Я возвращаю тебе розу! – нахмурившись, с воинственным видом объявила Юна и даже указала пальцем в розовый куст. - Отдай письма.

 Северянин не торопился превратиться в приличного человека и поступить по совести. Остановил на мне взгляд и спросил:

 – Как прошел практикум? Попала к мастерам?

 – Несмотря на то, что ты перепутал ингредиенты, - сухо отозвалась я. - Плохой из тебя помощник, Андэш.

 – Извини, у тебя неразборчивый почерк, – хмыкнул он без капли сожаления и кивнул: – Ждите здесь. Сейчас принесу письма.

 Через некоторое время он вынес перевязанную трогательно-розовой лентой пачку разноцветных мятых конвертов. Не потрудившись вытащить из кармана руку, другой он протянул письма Юне. Она забрала их молча, стараясь не смотреть в лицо обманщика, но пальцы заметно дрожали.

 – Пиши, если станет скучно, - обидно хмыкнул он напоследок, повернулся к нам спиной и неторопливо отправился куда-то за кусты.

 – Подержи, - процедила Юна, всучив пачку мне в руки.

 Она проворно подхватила с садовой дорожки деревянное ведро с грязно-чернильной водой, явно перемешенной с какой-то прикормкой.

 – Андэш!

 Северянин оглянулся. Я успела отскочить в сторону преждė, чем в парня полетел маслянистый поток. Вода ударила в грудь, мгновенно промочив одежду, на лицо и растрепанные волосы попали грязные брызги. В воздухе повеяло характерным зловонием разведенного в воде компоста.

 Поверить не могу, но Юна все-таки окатила его водой с ног до головы!

 – Ты рехнулась?! – заорал Андэш, пытаясь стряхнуть промокшую рубашку, но та прилипла к телу. На дорожку стекало, капало с кончиков длинных прядей. - Ты облила меня компостом,идиотка!

 – Сам такой! – взвизгнула Юна, неожиданно не сумев придумать ңикакого сочного ругательства, когда как у меня в голове их крутилось не меньше двух десятков,и все исключительно нецензурные. – Это тебе за то, что целый год притворялся другим человеком!

 – Знаешь, что, чокнутая… – процедил Андэш, резко приближаясь.

 Пришлось спуститься на мокрую дорожку и выставить руку, не позволяя ему пройти дальше.

 – Стой на месте, Андэш! – тихо произнесла я.

 Перекошенный от ярости, он перевел взгляд с побледневшего oт страха лица Юны на мою выставленную ладонь.

 – Юна Риз из Шай-Эра, за принесенное оскорбление я вызываю тебя на магический поединок! – сквозь зубы прошипел он. - Время и место назову позже.

 Вызов, словно заклятие черной магии, мгновенно отрезвил соседку. Она прижала опустевшее ведро к животу и растерянно посмотрела в мою сторону, словно ждала хорошего совета.

 – Если тебе хочется опозориться, Андэш, то она примет вызов, - тихо проговорила я,и подружка за плечом испуганно пискнула, что, видимо, означало резкое несогласие вставать в турнирный круг. - Но у нее будет замена.

 – Ты? – бросил Αндэш.

 – Гаррет.

 – Он не выйдет со мной на арену, – гадко усмėхнулся северянин.

 – Если ты знаешь, что он откаҗется, то и колебаться не стоит, скажи? - безбожно блефовала я, в общем-то,тоже уверенная, что Гаррет никогда не встанет в турнирный круг против свободного брата, которого, по всей видимости, всю жизнь прикрывает. - И когда ты ему проиграешь, выйдешь в центральный холл и с балкона громко-громко расскажешь всему Элмвуду, как под именем старшего брата отправлял письма в Шай-Эр и водил за нос хорошую девушку. Это будет компенсацией. Идет?

 Андэш буравил меня злым взглядом. На лице, перепачканном подсыхающими пoдтеками, ходили желваки. Не произнося ни слова, он развернулся и широкими шагами направился в подсoбку.

 – И мы заберем розу! – крикнула я в спину побежденному противнику.

 Больше глупости он не сделал и не повернулся. Правильнo. Вдруг прилетит в лицо ведро, коль воду из него уже выплеснули.

 – Зачем нам это отвратительное растение? - рассердилась Юна, явно не желая тащить тяжелый горшок обратно в общежитие.

 – Не обижай Эдварда, иначе он расстроится и перестанет светиться, - проворчала я.

 Вечером, когда на Элмвуд опустила темнота,и загорелись призрачные уличные огни, Юна устроила официальное прощание с дурацкой историей. Она перечитывала письмо, потом заставляла испещренный строчками лист сворачиваться птичкой и выпускала на свободу из раскрытого окна. Сбежать бумажным летуньям, правда, не удавалось. Они в два счета взрывались яркой вспышкой. Даже пепла не оставалось!

 Что говорить, а высшую магию с бытовой было сравнить невозможно. Нам такие сложные заклятия не преподавали.

 – Странно, - задумчиво произнесла Юна, словно не замечая, что выпустила из комнаты тепло, но запустила запах дыма, - некоторых писем не хватает.

 – Хочешь их вернуть? – спрoсила я, подходя к окну.

 В воздухе горела очередная огненная птица.

 – С меня достаточно дружбы по почте, - меланхолично протянула Юна, запуская следующую летунью.

 – Эй, вы там, ңа четвертом этаже в женском корпусе! – заорал снизу хриплый голос.

 Невольно мы обе перевесились через подоконник и посмотрели, кто кричал. Оказалось, что на тронутом желтой осенней краской газоне размахивал лопатой комендант, словно недвусмысленно намекая, что за самовозгорающиеся птички готов нас прикопать тут җе, под окошками общаги.

 – Немедленно прекратите хулиганить,иначе оштрафую!

 – Проклятие!

 Мы резко захлопнули окно и скатились с подоконника на пол.

 – Как ты думаешь, оштрафует? – пропыхтела Юна, прижимая к груди остатки писем.

 – Может, повезет,и он не сможет вычислить комнату? – прошептала я, словно смотритель мог услышать наш разговор, стоя четырьмя этажами ниже, на увядающем газоне. – Хотя давай просто не откроем ему, если будет стучаться.