Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Сделаю, – довольно кивнул Оглобля. Чувствовалось, что поставленная задача ему нравится.
А всадники между тем приближались. Выдохнув, Раничев разорвал по вороту рубаху, зачерпнув с дороги пыль, размазал по лицу, приготовился.
На соседней улице раздался резкий истошный крик:
– Помогите! Помогите! Насильничают… А-а-а… – Салим кричал так самозабвенно, так жалостливо-яростно, что Иван, если б не знал, и сам бы поторопился на помощь какой-то несчастной женщине.
Всадники придержали коней. Видимо, прислушивались.
– Пора, – решил Раничев и, выскочив из кустов, с воплями понесся прямо на них, пошатываясь, словно пьяный.
– Поможите! – Он упал на колени прямо в дорожную пыль, протянул руки к воинам, возопил, пугая коней: – Там… Там… Человеки!
– Да что ты заладил – там, там. Говори дело! – перебил его один из всадников, старший.
– Дочку мою, красавицу, лиходеи чести лишают!
– От, гады! Поскачем, Ерофей Потапыч?
– Свое дело у нас.
– Я не одну денгу за помощь пожалую. – Раничев приложил руки к сердцу. – Только поможите. Хоть спугните их, поганых; как вас услышат, знамо дело, разбегутся. – Иван протянул старшему серебряный татарский дирхем.
Монета исчезла в широкой ладони воина – словно и не было.
– Ин ладно, – смилостивился тот. – Успеем еще к Онциферу, тут делов-то… Поскакали, робяты! Хорошее дело спроворим!
– Спроворим, Ерофей Потапыч. Веди, человече, показывай.
– Там они, там… – Иван махнул рукой в сторону воплей. Молодец, Салим, старался, верещал без остановки, откуда и сил хватало? – Вы уж поезжайте, а я за вами.
Не слушая больше его, воины завернули коней. Понеслись, и так прытко… Как бы Салим не попался!
Раничев сложил руки рупором, заорал, громко, насколько мог, предупреждая отрока. Тот замолк ненадолго и тут же откликнулся таким же неопределенным воплем. Видимо, понял. Ну ясно – понял, не дурак же.
Сзади послышались шаги – подбежали Онфим с Ефимом Гудком. Раничев обрадовался:
– Ну как, Ефиме?
– Все путем, – мотнул головой тот. – Во грамотка! – Он вытащил из-за пазухи кусок пергамента или плотной бумаги. – Теперя пройдем.
– Тогда быстрее, нам Салима еще прихватить. – Раничев огляделся. – Из города до утра надобно выбраться. – Он перевел взгляд на небо. – Эх, грозы бы, Господи!
И Бог словно услышал его мольбы. Осветив всю округу, вспыхнула молния, чуть погодя ударил гром – яростный, злой, громкий, словно бы под самым ухом выстрели из пушки. Где-то впереди заржали от страха кони.
– Сейчас ливанет, – радостно поежился Иван. – Не до нас им будет.
Они побежали вперед, в любую секунду готовые метнуться к заборам, в кусты, увидев впереди возвращающихся всадников. Ага – вот и они. Уже посыпались с неба первые капли – холодные, крупные, как барабанная дробь. Скоморохи нырнули в кусты. Мимо них, подгоняя коней и ругаясь, пронеслись незадачливые наместничьи воины.
Холодные капли быстро превратились в ливень. Он обрушился на землю под синие вспышки молний яростным водопадом, серебряным и тяжелым. Заблестели от влаги черные листья деревьев, зашумели сады, где-то совсем рядом тревожно завыл цепной пес. На улицах города не было ни души.
– Власть дождя, – подставляя дождю раскрасневшееся от напряжения нервов лицо, прошептал Раничев, пытаясь поймать губами тяжелые капли. – Однако где же Салим?
– Вон он. – Онфим Оглобля указал пальцем на терновый куст, да Раничев и сам уже заметил выбирающуюся оттуда фигурку, вымокшую, тонкую, ловкую.
– Ты в самодеятельности участвовал? – Улыбаясь, Иван приветствовал юношу. Хлопнул по плечу. – Молодец! Так орал – не дождь, так вся округа б сбежалась.
Не дожидаясь, когда чуть приутихнет дождь – некогда было дожидаться, – они быстро пошли к дальним воротам: именно там несли службу стражники, непосредственно подчинявшиеся по уши погрязшему в коррупции Онциферу Брюхо. В воротах все прошло удачно, если не считать еще одной монеты, пошедшей в пользу сребролюбивого стражника Юрыся – не очень-то тому хотелось отпирать ворота в этакий ливень.
– Путь чист! – улыбаясь, обернулся к Ивану Ефим. – Вырвались, братие! Ну теперь не поспим ночку. Эх, лошадей бы…
– Выбрались-то выбрались… – пробурчал тщательно подсчитавший все финансовые траты Раничев. – Тому три монеты, этому… Денег, считай, ни хрена не осталось. Короче, полковник Кудасов нищий!
– Кто-кто? – сквозь шум дождя переспросил Салим, услышал-таки, востроухий!
– Не вникай, – посоветовал ему Иван. – Под ноги смотри лучше.
– Да я смотрю…
Вокруг расстилалась непроглядная тьма; если б не периодические сполохи молний, вообще бы нельзя было разобрать, куда идти. Да и так, считай, наугад шагали, на ощупь. Знали: вот где лужи и грязь – дорога, где трава – там черт знает что, и овраги могут быть, и косогоры. Ориентировались по лужам, благо те были хорошо видны при каждой вспышке.
Остановились передохнуть за холмом, в лесочке, что рос по обеим сторонам дороги. Здесь было не так сыро – деревья, да и дождь хоть еще и не кончился, однако стал поливать значительно слабее, по крайней мере капли уже не терзали землю крупнокалиберными пулеметными очередями.
– Ну, други, куда путь держим? – обняв за плечи Ефима с Салимом, громко поинтересовался Раничев. Он чувствовал, что спутники его находятся на грани взрыва – нервное напряжение, усталость, наконец – проклятый дождь – делали свое дело. Иван тоже все это чувствовал, но привык, с байдарочных походов еще, поддерживать вымокших до нитки товарищей ядреной шуткой или даже каскадом шуток, если было чего выпить.
– Можно, конечно, и здесь заночевать, в травке, – балагурил он. – Хорошо там, не жарко, и от жажды смерть не грозит. Костерок сообразим, палатки… жаль, жбана нет, а то бы…
– Ты правильно спросил, – самым серьезным тоном перебил его Салим. – Из города мы выбрались, а дальше? День-два – и нас схватят.
Ефим, соглашаясь, кивнул и предложил затаиться в лесах.
– В лесах? – с усмешкой переспросил отрок. – Были б здесь леса, а то так, смех один. И что – всю жизнь мыслишь в лесу прожить? Скучновато, брат.
Браво! Раничев мысленно поаплодировал отроку. И в самом деле, в лесу-то сидючи, не очень-то скоро он узнает и о человеке со шрамом, и о пропавшем перстне.
– Давайте думать. – Иван перехватил инициативу в свои руки. – Ефима мы уже слышали, теперь ты, Салим, потом Онфиме и я.
– А почему – я первый? – совсем по-детски возмутился отрок. – Может, я хочу последним?
– Мало ли что ты хочешь, юноша, – хохотнул Иван. – А в приличном обществе по старшинству принято. Тебе сколько годков-то?
– Пятнадцатый пошел.