— Вы с ними еще встретитесь, а сейчас надо идти дальше, — поторопила нас Зия.

Мы шли и шли, и через какое-то время у меня заныли ноги.

Наконец мы добрались до перекрестка. Справа тянулись бронзовые двери, и по обе стороны от каждой пылали факелы. Слева в скале была вырезана фигура сфинкса высотой никак не меньше двадцати футов. Между его лапами мы увидели проход, заложенный кирпичом и затянутый паутиной.

— Похож на сфинкса в Гизе, — заметил я.

— Ничего удивительного. Мы сейчас как раз под тем сфинксом, — сказала Зия. — Между лапами вход в туннель, ведущий прямо туда. Точнее, так было раньше, пока его не замуровали.

— Постой… — Я быстро прикинул в уме. — Но ведь сфинкс находится милях в двадцати от Каирского аэропорта.

— Примерно так.

— Не может быть, чтобы мы прошли под землей двадцать миль.

Здесь Зия улыбнулась по-настоящему, и я сразу заметил, какие красивые у нее глаза.

— В магических местах расстояния меняются. Теперь, Картер, ты и сам в этом убедился.

— А почему замуровали туннель? — спросила исходившая любопытством Сейди.

— Сфинкс стал слишком популярен у археологов. Они не только измеряли его вдоль и поперек, но и вели раскопки. И в конце девятнадцатого века докопались до первой части туннеля под сфинксом.

— Отец рассказывал мне об этом! — вспомнил я. — Его очень огорчало, что туннель оказался тупиковым.

— Тупиковым его сделали мы, — улыбнулась Зия. — Мы не могли пустить сюда археологов. Ведущий археолог Египта недавно признался, что им удалось исследовать не более тридцати процентов древних развалин. На самом деле они исследовали едва ли одну десятую, и то не самые интересные места.

— А как насчет гробницы Тутанхамона? — не выдержал я.

— Ты говоришь про мальчика-фараона? Скучное место, — усмехнулась Зия. — Вы бы видели настоящие гробницы.

Мне стало обидно. Отец назвал меня в честь Говарда Картера — ученого, нашедшего гробницу Тутанхамона. Я привык считать ее величайшей археологической находкой. И если Зия назвала ее скучной, то что же скрывают настоящие гробницы?

Зия повернулась к бронзовым дверям.

— Мы у Зала эпох.

Она приложила ладонь к печати с символом Дома жизни.

Иероглиф замерцал, и двери послушно открылись.

Когда Зия повернулась к нам, ее лицо было предельно серьезным.

— Вам предстоит встреча с верховным чтецом. Если не хотите, чтобы он превратил вас в насекомых, ведите себя подобающим образом.

КАРТЕР

За последние два дня я повидал немало диковинных штучек, но Зал эпох превзошел их все.

Двойные ряды колонн подпирали потолок. Его высоты хватило бы, чтобы без труда затолкать туда дирижабль. Голубой ковер на полу был похож на струящуюся воду. Зал был настолько протяженным, что его конец терялся где-то вдали. Иногда оценить истинные размеры мешает тусклое освещение. Зал эпох был великолепно освещен. В воздухе плавали огненные шары размером с баскетбольный мяч (конечно, если его надуть гелием). Сталкиваясь друг с другом, шары меняли цвет. Кроме них в воздухе парили миллионы крошечных иероглифов. Иногда они складывались в слова, чтобы тут же распасться.

Я протянул руку и схватил пару светящихся красных ног.

Они прошли у меня сквозь ладонь и растворились. Но самыми потрясающими здесь были «дисплеи». Наверное, есть специальное слово для этих изображений, но я выбрал более понятное. По обе стороны от нас, между колоннами, возникали объемные картины. Они становились резче, потом вновь начинали тускнеть и исчезали. Мне вспомнились газетные статьи о голограммах, которые морские пехотинцы видели во время песчаной бури.[19]

— Идемте, — поторопила нас Зия. — И не слишком глазейте по сторонам.

Легко ей говорить! Первые двадцать футов нас сопровождали магические сцены с преобладанием золотистого света. Над океаном поднималось солнце. Из воды появлялась гора. Мне показалось, что я наблюдаю начало мира. По долине Нила шли великаны: чернокожий человек с головой шакала, львица с окровавленными клыками и прекрасная женщина, чьи крылья были сотканы из света.

Сейди сошла с ковра и, как лунатик, побрела к удивительным картинам.

— Нельзя уходить с ковра! — крикнула ей Зия.

Но моя сестра упрямо шла к колоннам. Тогда Зия схватила ее за руку и силой втащила обратно на ковер.

— Вы видите Эпоху богов. Никто из смертных не должен задерживаться взглядом на этих видениях.

— Но это же… картинки. Чего в них опасного? — удивилась Сейди.

— Это не картинки, а воспоминания, — тоном строгой учительницы возразила Зия. — В них столько силы, что они за несколько секунд способны разрушить твой разум.

Сейди вздохнула, однако спорить не стала.

Мы пошли дальше. Теперь у изображений преобладал серебристый цвет. Я увидел сражающиеся армии. Египтяне в юбках, сандалиях и кожаных доспехах бились копьями. Высокий темнокожий человек в красно-белых доспехах надевал себе на голову двойную корону. Я узнал его. Это был Нармер — правитель, объединивший Верхний и Нижний Египет. Сейди был права: я тоже заметил у него сходство с нашим отцом.

— Это Древнее царство, — предположил я. — Первая великая эпоха Египта.

Зия кивнула и повела нас дальше. Теперь нам показывали рабочих, возводящих первую ступенчатую пирамиду. Стоило пройти еще несколько шагов, и мы увидели другую пирамиду — ту, что стоит в Гизе. Ее белые гладкие стены сверкали на солнце. У основания на коленях стояли десятки тысяч египтян, а фараон, воздев руки к солнцу, освящал собственную усыпальницу.

— Хуфу, — сказал я.

— Павиан? — встрепенулась заскучавшая Сейди.

— Нет, так звали фараона, построившего Великую пирамиду. Почти четыре тысячи лет она оставалась самым высоким строением в мире.

Еще через несколько шагов серебристый цвет сменился медным.