Вчера полиция арестовала троих наших. Паршивое дело. Бывает и хуже, но редко. Настроение у Антуана было похоронным. Вопрос даже не в аресте соратников, максимум, что им грозит, так это обвинение в нарушении правил хранения и ношения оружия. В Евразии за это не сажают, максимум продержат неделю под арестом и присудят штраф. Хуже то, что ребята сейчас засвечены и их нельзя больше привлекать к серьезной работе. Полицейский надзор дело серьезное. Или как там в Евразии копов называют? Милиция, кажется. Но как бы ни называли, все одно – на ближайшие три года парням придется только в легальных мероприятиях участвовать. А с другой стороны, чего он расстраивается? Сейчас проблемы организации его уже не касаются.

Антуан раздраженно сплюнул и опустился на торчавший из песка валун. Его глаза смотрели в сторону моря. Красивое здесь место. Балтийское побережье в своем первозданном состоянии. Здесь можно забыть про мощное биение пульса жизни 25 века. Мысленно вернуться в то время, когда Земля была большая. Когда люди жили своими земными делами и даже не догадывались, какие опасности ожидают их в космосе.

Чудесное волшебное место. И не поверишь, что всего в полусотне километров раскинулся большой и шумный Таллин. Почему-то местные жители любят в приватной беседе прибавлять к названию первую букву «С». Наверное, в честь одного из самых знаменитых президентов России, именно ему, говорят, город обязан строительством порта и реставрацией исторического центра.

Прибалтика. Развитый, известный на весь мир сельскохозяйственный район, здесь половина земли занята фермами и свиноводческими комбинатами. Местный бекон повсеместно славится, его даже на дальние планеты экспортируют. Удивительно, что здесь встречаются такие нетронутые уголки. Сидишь на берегу и кажется, что кругом абсолютно дикая, первозданная земля. Никаких следов цивилизации. Словно провалился во времена русских и датских колонистов, осваивавших этот берег.

Волны с шорохом накатываются на берег. Над морем парят птицы. Дует легкий бриз. На небе светит яркое летнее солнышко. Антуан поднял лицо к небу и зажмурился. Хорошо-то как! И настроение как-то незаметно улучшилось. Это морской берег так действует, безмятежный ритмичный рокот прибоя настраивает на умиротворяющий лад, успокаивает, выгоняет из души всю заскорузлость и слизь старых дурных проблем.

За спиной над узкой полоской пляжа нависает грязно-серая стена обрыва. Выступают пласты известняка и доломита. Из-за кромки обрыва выглядывают скрюченные под пронизывающими северными ветрами березки. Иногда глаз цепляется за реденькие клочки травы, пробивающиеся между скал. Балтийский берег, суровая красота северной Европы.

Место здесь хорошее, жить можно, и климат мягкий. Говорят, зимой здесь тепло. Антуан не любил морозы и жару, а вот такой мягкий приморский климат в самый раз. Все одно, надо привыкать. Он теперь местный житель. Уже целых две недели.

По официальным документам, приехал он не из Северной Америки и не из Европы, в Квебек он только по делам ездил, прибыл он с Дальнего Востока. И зовут его не Антуан, а Арсений Сергеевич Степанов. 38 лет от роду, русский, холост, детей нет, опыт работы коммерческим агентом, организатором производства, менеджером.

Такая вот судьба у человека. Он сам ее выбрал и ни минуты об этом не жалел. Гражданство и имя Антуан, теперь уже Арсений, сменил по предложению своего координатора Хуана. Руководство «Солнечного Ветра» посчитало, что после ликвидации одного североамериканского политика исполнителю лучше всего залечь на дно. Сменить документы, гражданство и пожить в свое удовольствие в нормальной стране с достаточно либеральным законодательством. Правда, контакты с соратниками Арсений при этом не терял, был в курсе всех новостей.

Уже две недели отдыха прошло. Пора уже делами заниматься и работу найти, иначе от безделья загнуться можно. Тем более город небольшой, особых развлечений здесь нет. Жил он не в Таллине, а в небольшом приморском городке Сосновка. Всего 10тысяч жителей, два больших магазина, пара мореперерабатывающих заводов, хладокомбинат, вспомогательная площадка «АвтоВАЗа» и еще там по мелочи. Место спокойное, тихое, и люди нормальные, большинство живут в частных коттеджах. Только в центре возвышается дюжина стандартных многоквартирных «баобабов» Новосибирского проекта.

Сосед Арсения Клаус Хабибуллин вчера за кружкой пива предлагал идти к ним на хладокомбинат в отдел сбыта. Работа интересная, постоянные командировки, и платят неплохо. Наверное, стоит согласиться. Заодно это хорошая практика в русском языке, а то Арсения до сих пор выдавал легкий акцент. Приходилось объяснять это долгим общением с японцами на Хоккайдо. И словарный запас можно будет пополнить. Раз осел в Евразии, надо становиться русским.

С этими мыслями Арсений поднялся на ноги и направился к петлявшей между камней тропинке. На берегу хорошо, но пора и домой возвращаться. Флаер он сегодня не брал, придется почти час до Сосновки идти.

Дробный стук копыт отзывался в голове барабанной дробью. Пыль, взлетавшая из-под тысяч конских копыт, забивалась в нос, лезла в рот, пробивалась под одежду и, смешиваясь с потом, покрывала темной липкой массой лица и руки воинов. Могучий конь нес Славомира в переднем ряду неукротимой лавины всадников. Дружина на полном скаку пронеслась через редкий перелесок и выскочила к низенькой гряде холмов. Враг поджидал дружинников, заняв позиции на холмах. Молниями сверкнули копья, качнувшись над ровной стеной тяжелой пехоты, преградившей путь конной лавине.

Дружинники пришпорили коней и нацелили пики. Волна горячей обжигающей ярости захлестнула Славомира.

«Вперед! Руби! Бей! Ура-а-а! Коли!»

Солнечное, безоблачное небо вмиг заволокло тучами. Сверкнула молния. Раскаты грома потонули в грохоте стали, криках бойцов, ржании коней. Славомир отбил щитом направленное в грудь копье и, привстав на стременах, с размаху рубанул противника мечом. Справа мелькнул знакомый всадник в малиновом плаще и исчез в водовороте битвы. Удар, отбив, еще отбив, финт мечом, удар, еще удар, и булатный клинок легко отсек руку, сжимавшую боевой топор. Перекошенное побелевшее лицо врага исчезло, заслоненное конем. Славомир услышал сочный чавкающий звук и легкий треск черепа, ломаемого лошадиным копытом. Пришпорить коня, и вперед. Вражеский строй был быстро проломлен ударом тяжелой конной дружины. Теперь путь свободен. Поредевшая в горячей схватке дружина взлетела на вершину холма. Но дорогу им преградила плотная пелена тумана.

– Ты той дорогой идешь? – прогремело из тумана.

– Да! Да! – прокричал Славомир. – Я иду своей дорогой!

– Иди, воин.

На Славомира обрушилась тяжелая, давящая, мертвая тишина. Пропали все звуки, за спиной стихли стоны раненых, исчез шелест травы. Ни звона кольчуг, ни стука копыт. Мертвое каменное безмолвие поглотило дружину. Славомир тронул поводья, верный конь, послушно рванув вперед, внезапно споткнулся, и всадник вылетел из седла головой вперед, прямо в туман.

Славомир стоял в пещере, он и еще двое спутников. Знакомый воин в малиновом плаще держал обеими руками тяжелый меч. Из-под его кустистых бесцветных бровей светились холодным пламенем серо-стальные глаза. Чешуйчатая броня плотно облегала богатырский торс, стальной шлем почти касался потолка пещеры своим гребнем. Рядом, опираясь на овальный щит, стоял второй спутник. Длинные русые волосы выбивались из-под шлема, кольчуга двойного плетения носила следы свежих ударов, в правой руке воин держал боевой топор.