На следующий день, на рассвете, маршал Ней дал сигнал выступать: страстная душа в стальном теле, он ложился всегда последним и первым был на ногах.

Как всегда, несколько сотен человек остались лежать вокруг еще не погасших и дымящих костров: они во сне так окоченели, что казались почти мертвыми, и в момент пробуждения им было бы проще и менее болезненно умереть, чем вернуться к жизни.

Двинулись в путь. Снег шел ночью, и сейчас он все еще продолжал падать; люди наудачу брели по океану льда, пользуясь компасом и повернувшись спиной к северному ветру. Во главе колонны шагали Ней, генерал Рикар и еще два или три генерала, предшествуемые солдатами; но это был не авангард, а обращенная в бегство кучка людей, спешивших опередить других.

Вдруг какое-то необычное движение привлекает внимание Нея. Люди, идущие впереди него, внезапно останавливаются, собираются в испуганные группы, самые первые начинают пятиться, толкая тех, кто шел за ними. Ней пустил свою лошадь вскачь; на вопрос, что происходит, они показали своему генералу сквозь просветы снега, который падал на какое-то мгновение менее плотной пеленой, на горы, окружающие их. Эти горы были черными от русских войск.

То был фланг армии Кутузова — восьмидесятитысячной армии, преследующей Наполеона! Ее не было видно из-за снега потому, что отступающие шли опустив голову, но расположившиеся наверху уже в течение часа следили за маленькой колонной, неосторожно идущей прямо на них.

И громадному полукругу, составляющему русскую армию, стоило только соединить свои фланги, чтобы пять или шесть тысяч человек Нея были зажаты как в огромном амфитеатре.

Ней приказывает изготовить оружие.

В это время они увидели офицера, закутанного в тулуп и идущего по направлению к французам. Это был парламентер.

Его ждут…

В пятидесяти шагах от первых рядов он снимает шляпу и машет ею: это не просто парламентер, это еще и француз.

Пока слово «Француз!» пробегает по рядам, офицер егерей, который накануне, увидев трупы на поле боя, определил, что это были солдаты армии принца Евгения, выезжает вперед, спрыгивает с коня и бросается к парламентеру.

Оба офицера обмениваются несколькими словами:

— Поль!..

— Луи!..

— Брат мой!..

Потом эти мужчины, искавшие друг друга среди мертвых, в братском объятии благодарят Бога за то, что оба они живы.

Все окружающие кинулись к ним.

Молодой офицер, спустившийся с горы, объясняет цель своей миссии: он, адъютант принца Евгения, был взят в плен в том самом бою, ровные ряды мертвых участников которого отступающие видели накануне. Старый русский фельдмаршал узнал Нея и предлагает ему сдаться.

— И именно вам, французу, поручена роль парламентера? — спросил Ней молодого офицера.

— Подождите, господин маршал, дайте мне закончить, — ответил тот. — Я сначала передам вам слова фельдмаршала, а потом добавлю от себя. Он не осмелился бы, — как было мне сказано, — сделать это предложение такому выдающемуся генералу, такому известному военачальнику, если бы у этого врага оставался хотя бы один шанс на спасение; но перед ним и вокруг него стоят восемьдесят тысяч русских и сто орудий, поэтому он посылает к нему пленника, рассчитывая, что слова француза найдут большее понимание, чем слова русского офицера.

— Хорошо, — начал Ней, — вы говорили от имени русских, теперь говорите от себя.

— Если говорить от себя, господин маршал, то скажу, что вчера утром такое же предложение было сделано принцу Евгению, и принц Евгений ответил на это стремительной атакой в штыки своих шести тысяч человек против восьмидесятитысячной армии противника.

— В добрый час! — сказал Ней. — Вы начинаете говорить как француз, сударь.

— Если бы мы имели дело с Милорадовичем, я бы вам сказал: «Мы погибли! Умрем вместе!» Сейчас мы имеем дело с Кутузовым; мы потеряем четверть, половину наших людей, но прорвемся.

— Ну что же, возвращайтесь к Кутузову и скажите ему то, что должны были бы сказать ему сразу: маршал Франции погибает, но не сдается.

— О! Я ему это и заявил, — просто ответил молодой офицер, а потом, повернувшись к брату, сказал: — Теперь, Поль, дай мне какое-нибудь оружие, чтобы я мог отделаться от моих охранников, когда произойдет схватка, и присоединиться к вам.

Офицер егерей вытащил из-под медвежьей шкуры длинный тульский кинжал с персидским клинком и золотой насечкой на рукоятке и протянул брату.

— Держи, — сказал он, — я тебя жду!

Молодой адъютант поклонился маршалу и поднялся к русским.

Тогда Ней воспользовался этими мгновениями передышки, чтобы собрать всех своих людей.

С одной стороны, восемьдесят тысяч русских, полностью укомплектованные части, сытые солдаты, построенные в две линии, великолепная кавалерия, грозная артиллерия и, наконец, что удваивает шансы, превосходство в позиции; с другой стороны — пять тысяч солдат разных родов войск, колонна погибающих в снежной пустыне, — искалеченные, изнемогающие, умирающие от холода и голода люди.

Не имеет значения! Эти пять тысяч сумеют атаковать восемьдесят тысяч!

Ней подает сигнал.

Тысяча пятьсот солдат, осколки дивизии Рикара, пойдут во главе. Генерал Рикар и его тысяча пятьсот человек сначала прорвут вражеский строй, Ней и остальная часть армии бросятся вслед за ними.

С первых же атак, предпринятых Рикаром против русских, все эти холмы, еще недавно холодные и молчаливые, вдруг загрохотали и вспыхнули подобно множеству вулканов. Рикар и его тысяча пятьсот человек под этим огнем взбираются на холм напротив них, попадают в какой-то овраг, где погружаются в снег по самую шею, пересекают его и сталкиваются с развернутым строем русских. Те сбрасывают их обратно в овраг.

Но Ней уже там, среди них, он собирает вокруг себя солдат, перестраивает и возглавляет их, отдав приказ четыремстам иллирийцам, среди которых находится и офицер егерей, ударить во фланг вражеской армии.

Это кажется почти безрассудным, не правда ли? Четыреста против восьмидесяти тысяч человек! Один человек атакует двести!

Однако именно так было во времена эпических войн древности.

Ней со своими тремя тысячами поднимается на штурм этой живой цитадели, а Поль Ришар со своими четырьмястами иллирийцев атакует армию с фланга.

Ней не обращался к солдатам с проникновенной речью, он не сказал ни слова, а только встал во главе их и пошел — и все последовали за ним.

Первую линию развернутого строя противника они атакуют в штыки и опрокидывают.

Вторая — в двухстах шагах дальше.

— Вперед! — кричит Ней.

Но в тот миг, когда он собирался атаковать вторую линию, тридцать пушек, выдвинутых на огневую позицию, открывают огонь по обоим его флангам; колонна, разрезанная, как змея, на три куска, кружится вихрем и откатывается назад, увлекая за собой своего маршала.