– Доброго дня, госпожа Зюсс, – цилинь выпрямил шею, его драгоценный рог сверкнул, и сердце лисы оступилось, пропустив удар, – простите за неожиданное вторжение.

– Что вы, для меня это большая честь, – механически пробормотала лиса, пытаясь понять, что понадобилось всесильному директору в её жалкой комнатёнке.

– У меня не очень хорошие новости, – сказал цилинь, не сделав и попытки прилечь.

– Что случилось? – подобралась лиса. – Я что-то сделала не так?

– Это не связано с вашей работой, госпожа Зюсс, – вздохнул единорог, устраиваясь на полу. – Я имел в виду результаты последних экспериментов над вашими тканями. Они неутешительны. Ваша гипотеза о плазмидизации была красивой, однако она неверна. Добиться перехода ваших векторов в устойчивое лизогенное состояние не удаётся. Мы не знаем, почему репликация начинается снова и что её запускает. И мы не понимаем, как это узнать.

– То есть вылечить меня невозможно? Не стоит и пытаться? – голос лисицы не дрогнул.

– Боюсь, в обозримое время мы не сможем вам помочь, – цилинь качнул рогом, сияющая белая искра на его кончике дрогнула. – В связи с этим извещаю вас о том, что ограничения, наложенные на вас временно, с этого момента превращаются в постоянные. Прежде всего – запрет на половые контакты.

– Хорошо, что я и не начинала, – сказала Алиса. – Как-то легче.

– Правило касается только разумных, – напомнил директор Института. – Если захотите, можете завести себе партнёра с правами ниже недочеловеческих. Как вы понимаете, существо будет заражено, так что использование возможно только в эксклюзивном порядке. Сейчас мы передаём вниз несколько самцов. Если вы присмотрите себе что-нибудь, я немедленно подпишу все необходимые документы. Вы можете держать существо у себя в лаборатории, – добавил он.

– Спасидо. Но я не буду совокупляться с сырьём для биореактора, – лиса криво усмехнулась. – Благодарю за заботу, господин директор, и за то, что сказали мне это лично. А теперь прошу меня простить. Я занималась кое-какими гигиеническими процедурами. Й-извините, – она всегда немного запиналась на этом слове, запнулась и сейчас, – но я не могу это делать при посторонних.

– Это не всё, Алиса, – голос единорога чуть изменился. Совсем немного, но сердце лисы снова сбойнуло.

– Вы же знаете, что тот ребилдинг был проведён по экспериментальному методу? – спросил господин Нефритовое Сокровище. – И что разрешение на эксперимент подписал я?

– Да, знаю, – Алиса постаралась не выдать себя голосом. – Вы же не хотели ничего плохого. Как и мы все. Сорок процентов моих изделий идут вниз. Это больше, чем у обычных вектор-мастеров.

– Подождите, – цилинь был настойчив. – В ходе исследований мы брали тканевые пробы. И выяснили ряд любопытных моментов. Ткани некоторых существ устойчивы к векторной проказе. К сожалению, причины этого так и не удалось выяснить. Но такой эффект существует. Например, ткани тараканов…

– Может быть, потом? – попросила лиса.

– Буквально одну минуту… В частности, это касается моих тканей. Я не могу заболеть векторной проказой. Вы меня понимаете?

– Очень рада за вас, – лиса потеряла терпение, – но какое это имеет значение для меня? Й-извините, но у меня совсем нет времени. Мне нужно заняться собой.

– Позвольте мне судить о том, что имеет значение, а что нет, – спокойно ответил цилинь. – Вы достойны уважения, Алиса, и я хочу вам помочь. Именно в том вопросе, о котором мы говорили.

Лиса почувствовала, что у неё останавливается дыхание. С огромным трудом она втянула в себя новую порцию воздуха.

– Я хотел бы предложить вам себя в качестве любовника, – господин Нефритовое Сокровище завершил фразу таким тоном, как будто пригласил на обед.

– Это невозможно, – прошептала лиса. – Риск всё равно есть, вы не можете рисковать собой…

– Вы не дослушали, – мягко сказал цилинь, подвигаясь ближе. – Я готов дать вам нечто большее, чем обычный секс. Скажите, вы ведь никогда не сходились с мужчиной? Вы девственница? В данном случае это важно.

– Я никогда ни с кем не была, вы же знаете, – прошептала лиса, не веря своим ушам. – Не можете же вы?..

– Могу, – ответил единорог столь же спокойно. – И дело не в вашей беде и моём чувстве вины. Я много думал. И понял, что не знаю никого, кому ещё я мог бы предложить свой рог.

– Я… – лиса попыталась собрать мысли в какое-нибудь одно место, неважно в какое, но они рассыпались в голове, так ни во что и не складываясь. – Я не стою… я не смею… я не понимаю, – наконец выдавила она из себя.

– Вы всё понимаете, – Нефритовое Сокровище подошёл ближе, его замшевые губы повисли в полуметре от лица Алисы. – То, что между ног – это всего лишь кусок мяса, нужный для развлечения и продолжения рода. Истинная суть единорога – это его рог. А ваша природа – это женское естество. Мы оба должны осуществить то, что заложено в нашей природе, не так ли?

– Так тоже можно заразиться, – лиса попыталась сосредоточиться, уже понимая, что плывёт и теряет рассудок. – Это опасно.

– Жизнь вообще опасна, – единорог посмотрел на мечущуюся лису в упор. – А теперь я позволяю тебе коснуться моего рога, – он вытянул шею, склоняя голову к её ложу.

Лиса потянулась к вожделенному предмету – и вдруг отпрянула.

– Я боюсь, – призналась она. – Это слишком хорошо для меня… Рог… Это правда, что про него рассказывают? – робко спросила она.

Цилинь улыбнулся, показав полоску белоснежных зубов.

– Правда, – ответил он. – Рог единорога наслаждается, когда входит в живую плоть, и это бывает в двух случаях. Первый – в бою, когда рог пропарывает шкуру врага и входит в его внутренности. Это мне довелось испытать на войне. Но это не самое лучшее. Лучшее – когда рог входит в девственное лоно возлюбленной. Единорог склоняется только перед девственницами, ты же слышала об этом? Ты девственна, Алиса. И ты – лиса. Вы, лисы, созданы для того, чтобы вами наслаждались самцы. Дать это тебе могу только я. Говорят, что рог способен доставить женскому естеству наслаждение, превосходящее любое другое. Я не знаю, правда ли это – мой нефритовый стебель знал только битвы, но не любовь. У меня это первый раз, как и у тебя. Мы, единороги, любим рогом лишь одну-единственную избранницу, и только пока она верна. В твоей верности я уверен. Готова ли ты?

– Да, – выдохнула Алиса.

Благовещий цилинь молча согнул колени и опустил голову перед мечущейся на ложе лисицей.

Не веря себе, она потянулась к семнадцати дюймам нефритового сокровища, драгоценного, желанного, ослепляющего белизной.

Сначала мягкий лисий язык едва коснулся основания рога. Тот вздрогнул. Язык стал смелее и обвил рог посередине, сжимая чувствительные места. Цилинь тихонько вздохнул, и этот вздох пронзил тело лисы, вспугнув стаю бабочек в её животе. Она впервые в жизни почувствовала это роение, голова закружилась, и она с бессильным стоном откинулась на простыни, хватая губами сгустившийся воздух.