– Какая просьба?

– Не интересуйся судьбой Арнахти и не влезай в мои с ним дальнейшие дискуссии. Поверь, он не менее безжалостен, чем я. И полагаю, я не первый.

– Разбирайтесь между собой.

– Ты прелесть…

– Но меня интересует иномирский артефакт, который он, возможно, присвоил. Эту дрянь надо найти и уничтожить.

– Готов всячески содействовать.

Охранник обвился вокруг своего создателя, словно полотнище ткани, обернулся туманным студнем и исчез.

– Теперь лучше, – сообщил Эдмар после паузы. – Однако залатать удалось далеко не все, а четвертого хорошо бы пока не трогать. Я ведь искал их и в конце концов решил, что они сгинули – ничего удивительного, за столько лет кто угодно сгинет. А они выжили, тоже ничего удивительного: запас прочности у них колоссальный, чтобы уцелели в любых катаклизмах. Я вложил в них столько воли и тоски, что сам себе изумляюсь. В те времена, когда они охраняли тебя на болоте, их называли болотными псами, или псами Тейзурга, хотя какие же они псы? Похоже, Арнахти прибрал их к рукам до того, как я искупался в Лилейном омуте, и я не смог их обнаружить из-за его скрывающих чар. Любопытно, куда же еще двое запропастились? Погибли? Заперты в ловушках? Или у них появилось самосознание, они не хотят его утратить, и поэтому избегают встречи со мной? Не отказался бы промочить горло, а ты?

– Подожди, я посмотрю, что есть наверху.

На второй этаж вела скрипучая лестница. Там тоже не нашлось ни воды, ни лежанки, ни одеяла.

Они уселись на пол у стенки. За открытой дверью щебетали птицы, зеленела трава, в отдалении виднелась отвесная белесая скала.

Потом на пороге появился Дирвен в нангерской юбке, которая расползлась по боковому шву, но кое-как держалась на завязках, и худенькая, как скелетик, хвостатая девушка в застегнутой под горло курточке и вязаных штанах. Обморочно бледные, почти невменяемые от страха. Охранник заблокировал им путь к отступлению.

На шее у Дирвена висели боевые амулеты, и хотя поджилки тряслись, он все-таки приготовился к схватке. Хантре тоже приготовился – выставил  магический щит, на это вернувшихся сил хватило.

Глава 6. Дирвен и сволочи

Вокзал в Дебандьере называют Западными Воротами Нангера: сюда прибывают поезда с той стороны Унского хребта. Здание с массивными колоннами, витражными окнами и громадными хрустальными люстрами сражает наповал дворцовым великолепием. Блеск позолоты, гул голосов под мозаичными сводами. Раскрашенные барельефы изображают эпизоды клановых войн и исцеление больных в минеральных источниках. Есть на что посмотреть, но пассажиры, сошедшие с ларвезийского поезда, по сторонам не глазели.

Юная барышня утонченной наружности куталась в пелерину, отделанную мехом и кружевами, через каждую дюжину шагов останавливалась, чтобы перевести дух. Ее поддерживала под локоть седая тетушка с добродушным пухлым лицом. Рядом вышагивала горничная, с таким горделивым видом, словно это она тут над всеми госпожа. Бойкая девица лет двадцати, с ухватистыми руками и костистой физиономией, в которой было что-то, наводившее на мысли о хищных рыбах.

Их сопровождали достойного вида господин средних лет и чернявый лакей, то ли суриец, то ли полукровка, в ливрее той же расцветки, что платье и косынка у горничной.

За этой группой на некотором расстоянии тянулись другие пассажиры ­­– кто поодиночке, кто вдвоем, главным образом мужчины, хотя были и три-четыре дамы.

У стороннего наблюдателя могло сложиться впечатление, что все они между собой каким-то образом связаны. Так и оказалось: пока выполнялись необходимые для въезда в Нангер формальности, один из таможенников, щеголеватый молодой человек, неплохо изъяснявшийся по-ларвезийски, выпытал кое-какие подробности у горничной.

– Наша барышня – первая наследница в Аленде! – сообщила та доверительно, одарив его кокетливой зубастой улыбкой. – У нее все родственники ушли в серые пределы во время смуты, и все их капиталы нынче ей достались. Да только хворая она совсем, может хоть завтра безвременно помереть, даже лекари под дланью Милосердной вылечить не смогли. Госпожа Райченда – опекунша, привезла ее сюда на целебные воды. Известное дело, пока опекает, может чего-нибудь себе отхватить, а ежели барышне добрых путей пожелают, все богатство в государственную казну отойдет. А господин адвокат с нами отправился, чтобы над барышней никакого насилия по принуждению к замужеству не учинили. Ему за это деньги заплачены. Небось сами видите, какая свита за нами увязалась? Это всё женишки, которые хотят приданое заграбастать. От них чего угодно жди. Видите, некоторые еще и сестриц своих бесстыжих прихватили, чтобы за приличных людей сойти. Тьфу, прохвосты! Только мы, понятное дело, держим ухо востро, барышню в обиду не дадим.

Разжившийся информацией таможенник потом пересказал все это своим сослуживцам, попутно размышляя, не попросить ли у начальства отпуск на ближайшую восьмицу.

А Суно Орвехт, Хеледика, Марченда Фимонг, Глодия и Зомар после заполнения въездных документов направились к пересадочным перронам – в сопровождении прочих коллег из оперативной группы, согласно заранее разработанному плану перемещения.

Тунанк Выри стояла, вытянувшись в струнку, ни жива, ни мертва от страха. Омурак их не отпустит, и волшебство мучахи против него бессильно… Так же, как амулеты Дирвена.

– Сесть на пол, – приказал Тейзург.

Она послушно уселась, как подломленная. Почти с благодарностью, ноги не держали. Впрочем, она понимала, что недавний пленник господина Арнахти вовсе не заботится об их удобствах: из такого положения труднее кинуться наутек. Хотя мучахе – запросто, но ее сковывал ужас, такой же огромный, как старые белесые горы, окружающие долину со всех сторон.

Дирвен замешкался, тварь за спиной угрожающе заворчала, и он тоже плюхнулся на земляной пол.

– Дай сюда амулеты.

Опять замешкался, и тогда омурак слегка прикусил ему правое запястье своими кошмарными зубами-иглами. Амулетчик в панике дернулся, подавился криком. Дрожащей левой рукой снял с шеи подвески, которые прислал ему господин Арнахти, неловко швырнул на середину комнаты.

Рыжий подался вперед, сгреб их и передал Тейзургу.

– Тут есть «Сторож здоровья», используй его.

– А ты убери щит, не расходуй силу.

Лицо Тейзурга, в кровоподтеках и ожоговых волдырях, мало походило на то лицо, которое мучаха видела в пещере Очьемьят. А радужка заплывших подбитых глаз сияла расплавленным золотом, в сочетании со всем остальным это наводило оторопь. Он же не простит того, что с ним делали, не простит, не простит… Эта отчаянная мысль билась, словно жилка на шее у Тунанк Выри.

Хантре Кайдо сильно осунулся: бледный как покойник, щеки ввалились, скулы заострились,