— Думаю, она перебралась в одного из вон тех попугаев макао.Это умные птицы. Но это могло быть лишь временное прибежище. Она должна быластремиться как можно скорее перебраться в Красную кровь.

— То есть ты хочешь сказать... что ее здесь нет? Она ушла?Она теперь обитает в другом теле? — Недоверчиво переспросила Мими.

— Да.

Мими скрестила руки на груди.

— В человеке. В Красной крови.

— Да. — Кингсли, похоже, начал терять терпение. — Онисозданы из той же плоти, что и мы.

— И ты все это узнал — ну, что она все еще жива, — всеголишь посмотрев в ее глаза?

— Если бы хранителя действительно уничтожили, в глазахДжордан сохранились бы зрачки. Знаешь поговорку: глаза — зеркало души? Ну что,Форс, теперь тебе ясно?

Они похоронили Джордан у водопада. Кингсли соорудил из двухветок крест и воткнул его в землю. Четверо венаторов сгрудились у могилы, иКингсли произнес короткую надгробную речь.

— Мы предаем земле тело Джордан Ллевеллин, что носила в себедух Пистис Софии. Мы просим землю принять принадлежащее ей и прощаемся, сблагодарностью, любовью и печалью. Покойся с миром.

Мими и братья Ленноксы негромко пробормотали: «Аминь».

Потом они стащили трупы Серебряной крови на задний двор иустроили погребальный костер. И лишь когда первые язычки пламени заплясали на ветру,Мими осознала, что уже темнеет. Солнце садилось. Третьи сутки без сна. Мими,конечно, была вампиром, но сейчас она просто мечтала об удобной постели. Огоньпоглотил тела, и искры полетели в ночное небо.

А от хранителя по-прежнему ни слуху ни духу. Ну и что толку,если она жива? Теперь они даже не знают, как она — если хранитель все еще она —выглядит. Она может оказаться кем угодно.

— Куда отправится хранитель, желая найти безопасное убежище?— Произнес Кингсли, разговаривая сам с собой. — К тому, кто призвал ее. Нотеперь, когда Корделия ушла, а Лоуренс мертв, ей остался лишь один вариант.Аллегра ван Ален.

— Но Аллегра в коме. Какой от нее толк? Кому она сможетпомочь? — Возразила Мими. — Если только не... погоди, не говори...

— В распоряжении хранителя имеются свои способы общения,даже более глубинные, чем наши вылазки в глом — а они не смогли пробить стену,что возвела вокруг себя Габриэлла. Кроме того, у меня такое ощущение, что послегода жизни в трущобах Рио она испытывает то же самое чувство...

— Какое еще чувство?

— Думаю, хранитель желает того же, что и ты, Форс, —негромко произнес Кингсли.

— Это чего же?

— Она хочет домой.

ШАЙЛЕР

Оливер проследил путь Шайлер и Джека до подножия Эйфелевойбашни. Он определял их местоположение по сигналу спутниковой навигации втелефоне Шайлер — после того как девушка покинула остров Святого Людовика, еемобильник заработал. Костюм юноши был порван, местами подпален. Казалось, будтоони с Шайлер вышли из того автобуса не меньше года назад. Когда Шайлер увиделаОливера, ее сердце радостно забилось. Живой и здоровый! Она и не мечтала отаком благополучном исходе.

Они крепко обнялись и оба расплакались.

— Я думала, ты погиб, — прошептала Шайлер. — Никогда —слышишь! — никогда больше так не делай!

— Ой, кто бы говорил, — отозвался Оливер.

Он рассказал, что после того, как Шайлер с Джеком бежали спразднества, там воцарился хаос. Левиафан вместе с Серебряной кровью принялисьвсе поджигать, подпалили верхушки деревьев и едва не сожгли сам отель «Ламбер».Похоже было, что может повториться бойня в Рио. Но потом появился Чарльз Форс ивышиб Серебряную кровь прочь, одного за другим, и они куда-то исчезли — какбудто сквозь землю провалились.

— Да, — подтвердил Джек. — Чарльз отправил их наперекресток. Это такая часть глома; Серебряная кровь может туда войти, но выйтиоттуда уже не может. Пространство между мирами.

Оливер кивнул.

— Лимб.

— Но что же тогда произошло там, внизу? — Спросила Шайлер,вспомнив то странное явление, свидетелями которого они стали.

Джек покачал головой.

— Точно не знаю. Но что бы там ни случилось, я думаю,Чарльзу каким-то образом удалось обратить процесс вспять — остановить разрыв изалечить рану. В противном случае никто из нас сейчас тут не стоял бы.

Джек не стал говорить то, что они все и так знали. Что хотязамысел Серебряной крови провалился, кое в чем они одержали победу. Чарльз Форсисчез. Он так и не вышел на поверхность, и катакомбы были пусты.

— Так он мертв? — Без выражения спросила Шайлер.

— Не могу сказать наверняка. Думаю, он просто заблудился, —ответил Джек.

— Что ты теперь будешь делать?

— Сам не знаю. — Джек вздохнул, — Совет ныне не тот, чтобыл. Полагаю, с их стороны никакой помощи не дождешься. Но иного выхода у наснет. — Он понурился. — А вы? Вы-то сами что будете делать?

— Бежать, — ответил Оливер. — Мы и дальше будем спасатьсябегством.

— Шайлер, ты не можешь бежать вечно. Эта дрожь... твояболезнь... ты не сможешь ее скрывать. Это часть твоей трансформации. Тебенеобходим врач, который сможет тебе помочь. Убегая от остальных, ты толькоподвергаешь себя опасности. Я могу поручиться за тебя перед Советом. Они всепоймут — я постараюсь, чтобы поняли. Они отзовут венаторов. Положись на меня. ВНью-Йорке ты будешь в безопасности. Тебе нельзя больше рисковать, оставаясь водиночестве. Комитет ослабел, и сейчас он лишен руководства, но мы соберемся ссилами. Возвращайся в Нью-Йорк.

«Возвращайся ко мне».

Джек не произнес этого вслух, но все же Шайлер услышала этогромко и отчетливо.

Девушка переступила с ноги на ногу. Двое парней стояли сдвух сторон от нее и оба сжимали кулаки в карманах. Оливер склонил голову такнизко, что едва не касался груди подбородком. Он не мог смотреть ей в глаза.Джек же смотрел прямо на нее, пристально и неотступно. Шайлер любила их обоих,и у нее разрывалось сердце. Она никогда не сумеет сделать выбор. Этоневозможно.

Оливер говорил, что надо и дальше спасаться бегством, а Джекхотел, чтобы она вернулась домой. Шайлер сейчас сильнее всего на свете желала вернутьсяв Нью-Йорк. Остановиться, отдохнуть, восстановить силы. Но она не могла принятьтакое решение одна. Да, она любила Джека, да, если она покинет его снова, тонавсегда останется несчастной, но она должна думать об Оливере. О ее добром ипреданном друге.

— Что скажешь, Олли? Что будем делать? — Спросила Шайлер,повернувшись к юноше, оберегавшему ее более года.

БЛИСС