Однако облегчение, которое испытал Тимур, оказалось недолгим. С кормы корабля долетел грохот пулеметной очереди. Заключенные, похоже, все-таки вырвались через второй выход.

С трудом передвигая ноги и спотыкаясь на каждом шагу, Тимур пробежал мимо кают экипажа. Завернув за угол, он увидел двух офицеров, присевших у переборки и ведущих огонь. Подбежав к ним, он выхватил свой пистолет, целясь в ту же сторону. Между ними и второй дверью на полу валялись трупы. Несколько узников были ранены и взывали о помощи. Жизненно важная дверь, ведущая в подпалубные помещения и оставшаяся для узников единственным выходом наверх, была подперта деревянным клинышком, который торчал изнутри и не давал ей закрыться. Даже если Тимур сумеет добежать до двери, то закрыть ее ему не удастся. Офицеров охватила паника, и они вели беспорядочный огонь, так что пули с визгом отскакивали от стальных пластин, грозя смертью неосторожному наблюдателю. Тимур жестом приказал им опустить оружие.

Лужи на полу в такт качке перекатываясь от одной переборки до другой. Узники тоже не спешили высовываться, притаившись за стальной дверью. Похоже, даже среди отчаянных смельчаков и головорезов пока не нашлось двадцати смертников, готовых пожертвовать собой — выскочить наружу и постараться захватить коридор. Примерно столько зэков должны были погибнуть, прежде чем им удастся сломить сопротивление охранников.

Тимур завладел одним из пулеметов и прицелился в торчащий деревянный клин. Он открыл огонь и расщепил его, одновременно шагая вперед. Под шквальным огнем клинышек разлетелся в щепки. Теперь дверь можно было запереть, отрезая заключенным последний выход на палубу. Тимур рванулся вперед, но не успел он добежать до двери, как из-под нее показались сразу три клинышка. Задраить дверь он теперь не мог и, расстреляв все патроны, вынужден был отступить.

На помощь им прибыли еще четверо охранников, расположившиеся в самом конце коридора. Теперь их было в общей сложности семеро — жалкая горстка против орды в пять сотен человек. Понеся потери в самом начале, узники пока не предпринимали очередной попытки вырваться наружу. Если среди них не найдутся смертники, готовые пожертвовать собой, то свободы им не видать. Сейчас они, скорее всего, замышляли какую-то хитрость. Один из офицеров прошептал:

— А если выставить стволы в проем двери? У них же нет оружия! Они выронят клинья, а мы задраим дверь.

Три офицера согласно кивнули и побежали вперед.

Они не сделали и пары шагов, как дверь внезапно распахнулась. Запаниковав, охранники открыли огонь, но все было бесполезно. Узники, шедшие первыми, прикрывались ранеными членами экипажа, как щитами, — они несли обожженные тела, словно тараны, с них клочьями свисала кожа, а черные лица скалились в жутких гримасах боли.

Офицер, оказавшийся ближе всех к наступающим, попытался отойти, без всякой цели стреляя в своего товарища. Но узник швырнул в него тело моряка, сбив его на пол. Охранники стали стрелять заключенным по ногам. Несколько человек упали. Но заключенных было слишком много, и двигались они слишком быстро. Колонна узников продолжала наступать. С такими темпами через несколько минут они займут коридор, а отсюда захватят и весь корабль. Самого Тимура наверняка линчуют. Застыв на месте, он не мог даже выстрелить из пистолета. Разве могут шесть пуль остановить пять сотен человек? Это было так же бессмысленно, как пытаться расстрелять море.

И тут в голову ему пришла спасительная мысль. Развернувшись, он побежал к наружной двери и распахнул ее настежь. За нею открылось бушующее море. На каждом из охранников был спасательный жилет. Он закрепил крюк на страховочном леере, протянутом вдоль надстройки, — эта предосторожность не позволит волне унести его в море.

Оглянувшись, он заметил, что в живых остались всего два офицера. Вокруг них лежали тела узников, но все новые заключенные нескончаемым потоком выливались из люка, ведущего в трюм. Тимур крикнул, обращаясь к морю, бросая ему вызов:

— Ну, иди ко мне!

Корабль клюнул носом, готовясь врезаться в подножие огромной волны, а потом медленно взмыл на гребень. На него накатывалась огромная стена воды, на самой макушке которой белела пена, закрывая небо. Она врезалась в борт корабля и мгновенно затопила коридор. Тимура подхватило и отбросило назад. Вокруг была вода, холодная как лед. Он оказался совершенно беспомощным — и не мог ни думать, ни шевелиться, пока его несло по коридору.

Но страховочный крюк остановил его беспорядочное перемещение. Волна прокатилась по палубе и схлынула. Корабль помог ей, вновь задрав нос к небу, и стена воды унеслась так же быстро, как и накатилась. Тимур упал на пол, отплевываясь и оглядывая последствия потопа. Толпу заключенных разбросало в разные стороны и откинуло назад. Некоторые узники лежали вдоль стен, но бóльшую часть вода отбросила вниз по ступенькам трапа, обратно в трюм. Прежде чем они успели прийти в себя, он отцепил страховочный конец и побежал вперед, промокший до нитки, давя сапогами тела узников и охранников, погибших в перестрелке. Навалившись всем телом на дверь, он закрыл и задраил ее. Все, доступ из подпалубных помещений наверх был отрезан.

Но нельзя было терять ни минуты. Дверь на палубу оставалась открытой настежь: очередная волна может захлестнуть коридор и опрокинуть корабль. Тимур повернул назад, намереваясь закрыть ее. Но тут чья-то рука схватила его за лодыжку. Тимур опустил глаза — это был один из заключенных. Он рванул Тимура за ногу, и тот упал. Заключенный уселся на него сверху и приставил ствол пулемета к его голове. Промахнуться с такого расстояния было невозможно. Зэк нажал на курок, однако то ли патроны кончились, то ли внутрь попала морская вода и повредила оружие, но выстрела не последовало.

Воспользовавшись секундным замешательством зэка, Тимур воспрянул духом и сильным ударом разбил тому нос, перебросив его через себя, так что узник упал лицом в лужу воды на полу. Корабль вновь заскользил вниз по волнам, но на этот раз Тимур оказался в невыгодном положении: вода на полу схлынула, спасая заключенного, который теперь мог дышать. По коридору заскользили мертвые тела, вываливаясь на палубу. Тимура с зэком несло в том же направлении, и они отчаянно боролись друг с другом. Еще несколько метров, и оба окажутся за бортом.

Когда они застряли в двери, Тимур протянул руку и ухватился за страховочный леер, а потом ногами ударил раненого зэка, выталкивая того на палубу. На них накатывался очередной вал. Тимур прянул внутрь, захлопывая за собой дверь. Глядя в небольшой иллюминатор, он увидел лицо зэка, и в этот миг по палубе прокатилась очередная волна. Тимура тряхнуло от удара. Когда же вода схлынула, заключенного на палубе уже не было.

Тот же день

Стоя у подножия трапа, Лев смотрел, как вновь назначенный предводитель бунтовщиков дергает стальную дверь, пытаясь открыть ее. Они оказались в западне — путь на мостик был отрезан. Главарь лишился многих своих сподвижников-воров, пытаясь вырваться на свободу. Само собой разумеется, он поспешно отозвал их, дабы зря не подставлять под пули. Обрушившаяся сверху волна сбросила его вниз. Лев опустил взгляд — он стоял в воде по щиколотку, и эта огромная масса медленно колыхалась от одного борта к другому, грозя опрокинуть корабль. А откачать ее возможности не было — во всяком случае не сейчас, в самый разгар бунта. О сотрудничестве не могло быть речи. Но если в трюм попадет еще немного воды, корабль перевернется. И все они погибнут, пойдут на дно в закупоренном стальном гробу, в ледяном холоде и темноте. Тем не менее смертельно опасное положение, в котором все они оказались, похоже, ничуть не беспокоило их самозваного вожака. Бунтарь в душе, он явно намеревался победить или умереть.