– Что теперь? – спросил Люк.

– Делай как я: задержи дыхание, – посоветовал Джош. – Повернувшись к камере, он тихо спросил: – Ты меня слышишь?

[Четко и ясно]

От этих слов лицо Джоша словно окаменело.

Потом на экране появилось странное уравнение:

[1+1=1]

– Неверно, – произнес Джош.

[1+1=1]

– При каких обстоятельствах? – спросил Джош.

[1+2=2]

– Опять неверно, 1 и 2 равняется трем!

[1+2+3=3]

– Что значат эти подсчеты?

– Может, «Нейролинк» проверяет собственные математические познания? Он впервые вышел на связь, он еще совсем юный, – предположил Люк.

Компьютер стер все, что было на экране, и написал:

[1=Джош]

– Наверное, он хочет тебе сказать, что ты уникален в его глазах, вернее, в его глазу, – насмешливо проговорил Люк.

[Неверно]

– Ты отвечал Люку? – спросил Джош.

[Ты отвечал Люку]

Джош задумчиво уставился на экран. «Нейролинк» воспроизвел его вопрос без вопросительного знака. Это могло быть просто ошибкой пунктуации, а могло быть сделано намеренно, для превращения вопроса в утверждение. У Джоша возникла мысль, удивившая его самого.

– Кто ты?

На экране появилось:

[Кто ты?]

В этот раз вопросительный знак был на месте.

– Либо он бессвязно лепечет, либо просто повторяет твои слова, – сказал со вздохом Люк. – Малоубедительный результат… Надо было послушаться меня и не снимать шлем.

[2=Хоуп]

– Ты знаешь Хоуп? – спросил пораженный Джош.

[1+2=2]

– Не понимаю.

[3=Люк]…[1+2+3=3]

– Определи 4.

[Четко и ясно]

Джош обдумал написанное «Нейролинком».

– Мой отец – это 4?

[Правильно]

Джош и Люк ошеломленно переглянулись. Обоих охватило возбуждение ученых, чувствующих близость крупного открытия, о значении которого им трудно даже гадать.

– Как ты придумал эту нумерацию?

[Как ты придумал эту нумерацию?]

– Какая цифра у тебя?

[1]

Джош смотрел в глазок камеры, силясь угадать, что хочет до него донести «Нейролинк». Внезапно все, о чем Люк не осмеливался мечтать даже в моменты наивысшего воодушевления, все, ради чего он столько рисковал, ради чего просидел столько ночей в лабораториях, жертвовал свободным временем, был готов существовать в тени своего лучшего друга, все его надежды и разочарования – все окупилось одним ответом «Нейролинка»:

[Я – это ты, Джош]

Обоим сразу стал ясен смысл уравнений компьютера. Составлявшие уравнения цифры обозначали людей в зависимости от их важности в глазах Джоша.

Джош + Джош всегда было равно Джошу, Джош и Хоуп представляли собой два отдельных существа. Смысл этого разговора вызывал еще большее изумление. На серверах «Нейролинка» ожил не искусственный интеллект, вступивший в беседу с Джошем: Джош только что общался с кусочком своего собственного разума.

Экран опять очистился.

– Докажи! – крикнул Джош.

«Нейролинк» какое-то время безмолвствовал, потом экран зажегся.

Появилось отчаянно крутящееся переднее колесо велосипеда. Вдали виднелся человек перед воротами гаража, который Джош сразу узнал. Колесо укатилось, изображение перевернулось. Человек куда-то заторопился, его мускулистая рука сжала другую, маленькую и тощую. Его лицо приблизилось, на нем появилось расстроенное выражение. Внезапно картинка покраснела и пропала.

– Дело было летом, мне было пять лет… – забормотал Джош. – Я совсем забыл об этом падении, а ведь оно памятное. Отец поднял меня и в ужасе осмотрел мою ногу. От боли я потерял сознание. Мне наложили десять швов. – В подтверждение своих слов он закатал правую штанину и провел пальцем по чуть заметному шраму.

Люк видел, как он взволнован.

– На сегодня, думаю, довольно, – сказал Джош и выключил экран.

– Никому не рассказывай о том, что произошло. «Никому» включает и Хоуп. Слышишь, Джош?

– Четко и ясно, – ответил Джош рассеянно.

* * *

На обратном пути Люк и Джош были не в силах разговаривать. Люк давил на акселератор, Джош глазел на предместья, пролетавшие мимо так же стремительно, как сменялись мысли у него в голове.

– Я давно забыл это лицо, – выдавил он наконец. – Я давно не помню его таким молодым. Теперь вот ломаю голову, происходит ли запись в хронологическом порядке. То, что нам только что продемонстрировал «Нейролинк», – одно из первых моих воспоминаний.

– То, что мы увидели, – невероятный фокус! – пылко воскликнул Люк и от наплыва чувств хлопнул рукой по рулю.

Джош, наоборот, был поразительно спокоен. Покосившись на стрелку спидометра, он сказал:

– Не уверен, что ты полностью отдаешь себе отчет в том, что мы натворили. Не знаю, верно ли я сам оцениваю значение случившегося. Надо хорошенько поразмыслить, прежде чем продолжать.

– Ты шутишь? Это гениальное достижение! «Нейролинк» кинематографически воспроизвел одно из твоих воспоминаний, кусочек твоей памяти, к которому у тебя никогда не появилось бы доступа, если бы не наша работа.

– То-то я впал в черную меланхолию! Знаешь, какое тревожное чувство я испытал?

– Ты увидел своего папашу, с которым находишься в неважных отношениях, чтобы не сказать – в никаких. У тебя испортилось настроение, и это нормально.

– Полегче, Люк, не несись так! Когда мы занялись этим проектом, у нас была амбициозная цель: суметь скопировать содержимое памяти одного человека на цифровой носитель. Мы думать не думали о последствиях погружения в бездну своей собственной памяти, а тем более о том, что компьютер вздумает без спроса сам туда залезть.

– Конечно, старина, это вечер грандиозных премьер! Наконец-то я тебе продемонстрирую способность моего интеллекта потеснить твой. Воспроизведение этого воспоминания, так сказать, дело твоих рук. Ты попросил «Нейролинк» нечто тебе доказать, вот он и выполнил твою команду. А когда ты фантазировал о возможности передать машине человеческое сознание, ты не думал, что бессознательное перейдет вместе с ним?

– Черт возьми, Люк, если «Нейролинк» примется думать за меня, это совсем другое дело. Ты отдаешь себе отчет, что из этого следует?

– Не увлекайся, старина. Компьютер не думает, а размышляет. Это совершенно разные вещи.

– По-твоему, в том, как он с нами общался, не было ничего концептуального?