в аппарате бессрочно, в качестве «аппаратных зубров» и учителей новичков, или все-таки их репутация не столь безупречна. Большая часть таких людей также уходила на руководящие позиции в крупные государственные или псевдообщественные (Советский комитет защиты мира и т. п.) организации, партийные научно-образовательные и издательские структуры. Многие к тому моменту достигали уровня заведующего сектором, что обеспечивало уже должности первого замминистра крупного министерства, министра правительства РСФСР или первого секретаря обкома.

Результатом жестких требований к работникам аппарата ЦК КПСС и постоянной угрозы увольнения была их основательная неуверенность в своей дальнейшей судьбе и постоянный поиск многими из них тихой гавани, куда можно будет уйти с престижной, но таящей много опасностей работы. Мéста, где им предстоит спокойно (и денежно) провести время до персональной пенсии союзного значения, уже заслуженной работой в аппарате ЦК КПСС.

Заместитель заведующего Международным отделом Карен Брутенц, активно занимавшийся формированием общесоюзной политики в качестве члена круга советников Брежнева, пишет об этом в своих мемуарах так:

К концу 70-х годов позиции партийного аппарата (как и партии в целом) стали заметно ослабевать. Его уже теснила государственная и хозяйственная номенклатура. Даже в Политбюро ядро теперь составляли руководители государственных органов. Бросалось в глаза, как вальяжно и даже развязно вели себя на Секретариате ЦК министры — раньше это было просто невозможно. Но они чувствовали конъюнктуру и, кроме того, были прикрыты дружком Брежнева — председателем Совета министров Тихоновым. Усилилась карьерная зависимость многих работников партаппарата от государственных структур: мечтой заведующего сектором ЦК и часто нормальной «станцией» его выдвижения было кресло заместителя в курируемом министерстве[411].

Подобная ситуация требовала поддерживать хорошие отношения с той профессиональной средой, которую работник аппарата по должности обязан был курировать (а значит, жестко и бескомпромиссно контролировать). То есть, с одной стороны, условный инструктор сектора черной металлургии Отдела тяжелой промышленности должен был контролировать состояние дел в нескольких главках Министерства черной металлургии и на его заводах в трех дюжинах регионов. С другой стороны, он понимал, что в случае увольнения из ЦК пристраивать его на работу (что должен был сделать заведующий сектором), скорее всего, будут в структуры того же министерства и выбор там будет невелик: заместитель министра, начальник одного из главков, начальник управления Госснаба (связанного с министерством), директор завода, главный редактор ведомственной газеты[412]. А вот насколько большой будет этот завод, крупный ли главк, обеспечит ли этот пост членство в коллегии Министерства (а стало быть, «авоську», то есть приписывание к спецраспределителю), будет решать уже министр со своими заместителями. И потому — так ли стоит портить с ними отношения?

Более того, административный вес рядового сотрудника аппарата ЦК КПСС был далеко не таков, каким он был во времена Сталина. Если до 1953 года, по рассказам немногих уцелевших с того времени работников аппарата, приезжавший в регион инструктор ЦК мог под свою ответственность отдавать распоряжения и быть де-факто равным первому секретарю обкома, то позже он превратился в важного контролера, которому надо было одновременно очень осторожно строить свою линию поведения. И она могла быть в любой момент оспорена проверяемыми. Первый секретарь обкома или заместитель министра могли пожаловаться на своего куратора одному из его многочисленных начальников.

В отношении особо настойчивых или даже потенциально опасных кураторов в регионах и республиках (особенно этим отличалась Украина) широко применялась практика провокаций (сводить за счет принимающей стороны в ресторан, напоить до неприличного состояния, подарить дорогие подарки, иногда «подложить» женщину) и следовавшего затем сбора «компромата». Поэтому имеются многочисленные свидетельства того, как сотрудники аппарата, особенно выезжавшие в незнакомые регионы или с неприятной миссией (это, как правило, делалось коллективно, в составе многолюдных «бригад ЦК КПСС»), старались быть максимально щепетильными — сами платили за свои обеды даже в рабочих столовых, отказывались встречаться с местными коллегами в неурочное время, потребляли алкоголь редко и строго в своем кругу. И даже это далеко не всегда уберегало их от энергичного противодействия со стороны региональных властей или других категорий проверяемых, равно как и от потенциально возможного негативного воздействия со стороны коллег и даже подчиненных.

Так, сотрудник Отдела машиностроения Павел Семенов приводит в интервью подробности того, как он, оперируя аппаратными нормами этикета, в 1985 году снял с должности своего собственного начальника — заведующего сектором, который, видимо, вызывал уже много вопросов у руководства отдела.

По инструкции Центрального Комитета партии я как инструктор имел право, если я не согласен с моими руководителями, выходить напрямую на руководство ЦК. У меня был один такой конфликтный случай в моей жизни, когда мой непосредственный начальник меня упрекнул, с моей точки зрения, несправедливо, в том, что я не так работаю, как надо. Он очень работоспособный, очень способный человек, но что-то в нем такое, он все время старался тебя достать, потянуть за что-нибудь, чтобы тебе не очень весело жилось. Я в свое оправдание сказал: «Я вам дал подробный письменный отчет в том, что сделал. Если вы не считаете возможным этот отчет мой принять, я пойду, как этого требует инструкция Центрального Комитета партии, вплоть до секретаря ЦК КПСС ради того, чтобы доложить, что я из себя представляю, чем я занимаюсь». Но такие ситуации разрешались очень просто и быстро. Как только они возникали в аппарате ЦК, людей сразу разводили по разным углам. Я не знаю, почему меня оставили, а моего непосредственного начальника увели с повышением[413].

Нахождение меж двух огней — неуверенность в поддержке собственного начальства и постоянное давление со стороны государственных и региональных органов власти — способствовало перерождению стратегии поведения партийных бюрократов. Если в аппарат ЦК КПСС они приходили прежде всего как представители своей региональной партийной организации и лишь отчасти как представители профессионального сообщества, то в Москве их приоритеты менялись.

За исключением практики подготовки будущих секретарей обкомов и республиканских комитетов партии (в основном в Орготделе и Отделе пропаганды), назад в регион сотрудников ЦК КПСС никто возвращать не собирался, поэтому их отношения с теми, кто их выдвигал «на местах», уходили из области профессиональной и политической в сферу частных отношений. О том, что из этого следовало, мы поговорим ниже.

Зато резко вырастала роль профессионального сообщества, с которым работнику аппарата ЦК КПСС теперь приходилось иметь дело, причем не в разрезе его региональных проблем, а во всесоюзном масштабе. При этом взаимосвязь отраслевых интересов и надзорных инстанций, коими были отраслевые отделы ЦК, была столь сложна, что внешним наблюдателям да и самим работникам аппарата не всегда было понятно разделение