Довольно быстро подходит, заприметивший нас, парень из местных и на ломаном английском предлагает приобрести оружие и снаряжение. Мы идём следом за ним какими-то тёмными коридорами и попадаем в помещение, заполненное деревянными и стальными ящиками.

Узнав цены, Жан-Пьер с энтузиазмом начинает копаться в амуниции.

– Поинтереснее, чем в вашем «Ашане», правда? – смеюсь я.

Я беру один АК и два MP-5. Кто знает, что там будет в этой «серой зоне». Жан-Пьер вытаскивает из кучи лёгкий бронежилет и подбирает себе комплект формы.

– Всё-таки эти французы давно уже превратились в модничающих барышень, – думаю я.

Там же, у местного барыги, мы узнаём, где можно переночевать и взять проводника. Напротив, через площадь, живёт то ли его сестра, то ли золовка, которая сдаёт комнату для приезжих, а её сынишка может показать, как пройти через минные поля. Щедро накидываю ему за эту информацию ещё 50 евро сверху, а сама тихонько притыриваю ещё пару запасных обойм.

Здание, куда нас отправили, оказывается каким-то полуразрушенным общежитием или чем-то вроде того. Два двухэтажных крыла, смыкающихся вокруг центральной лестницы с коридорами и небольшими комнатушками, словно оккупированы каким-то одним балканским цыганским табором. Большинство окон выбиты и затянуты плотным полиэтиленом. На натянутой между перил верёвке прямо над лестничным проёмом сушится бельё. По лестницам носятся грязные дети. Прямо в коридоре на тряпье лежат и сидят несколько уставших стариков. Кто-то готовит на наспех сделанной из стальной бочки печке. Довольно аппетитный запах похлёбки с терпкими специями струится в воздухе между стен, покрытых отслаивающейся краской.

– Не желаете луковый суп от нашего шефа? – оборачиваюсь я к Жан-Пьеру, который тащит следом за мной сумки с оружием, он молчит в ответ.

Впрочем, пройдя чуть дальше по коридору, мы понимаем, что не всё так плохо. В нашей комнате имеется и относительно целое окно, и работающая душевая кабинка с облупившейся плиткой и вяло текущей холодной водой желтоватого цвета.

– Сколько мы за это заплатили? – спрашивает француз, грустно глядя на два одиноких матраса, валяющихся в разных концах квадратной комнаты с выломанным паркетом.

– Лучше тебе не знать. Но нас же обещали вечером покормить.

– All inclusive…– вздыхает Жан-Пьер, падая на свой матрас, – А ты, я смотрю, не испытываешь дискомфорта…

– Нет, – отвечаю я, разворачивая спальный мешок, – Когда едешь по контракту, приходится ночевать и в худших местах. И это далеко не всегда светлая казарма с чистым бельём. А здесь… Эти люди сами живут так. И кормятся с наёмников.

Хозяйка не обманывает нас. Её сынишка, пацан 12 лет, похожий на цыганёнка, притаскивает нам к ужину две большие алюминиевые миски довольно ароматного и вкусного варева. Я спрашиваю, хорошо ли он знает местность. Он утвердительно кивает. Показав ему карту с точкой нашего назначения, я получаю в ответ ещё один утвердительный кивок и растопыренную грязную пятерню. За 5 евро он согласен проводить нас, но идти придётся весь день. Мы согласны.

Темнеет. Француз долго не может успокоиться, ворочаясь на своём матрасе. Из коридора слышно какое-то пение. Оно не мешает мне. Что-то внутри делает меня спокойной и умиротворённой. Я засыпаю как обычно в 22:31. словно проваливаюсь куда-то и совсем не вижу снов, что в последнее время довольно редкое явление.

* * *

6:42. Я открываю глаза. Жан-Пьер уже сидит на своём матрасе, облачившись в камуфляж и бронежилет. Кажется, вчера он так и не смог уснуть. Я неторопливо обуваю и шнурую свои берцы. Потом ещё раз проверяю автомат. Всё это время француз напряжённо смотрит на меня, словно ожидая команды.

Внезапно с улицы раздаются какие-то выкрики. Мы оба осторожно подходим к окну. По обеим сторонам площади виден столпившийся народ. В середину выехал проржавевший пикап, кажется сильно помятый «Форд» и уже знакомая нам «Нива». Бойцы Венгра в масках вытаскивают из кузова пикапа трёх сильно побитых человек. Двое мужчин, один из которых явно европеец, и одна женщина, даже, наверное, девушка, ей вряд ли больше 20 лет. На их лицах много сизых ссадин. Руки затянуты сзади пластиковыми хомутами, какими обычно пакуют всякое оборудование.

Пленников выставляют в ряд на колени. Из «Нивы» появляется Пересмешник в зеркальных очках на глазах и в берете, скрывающем большую часть его светлой кудрявой шевелюры. Толпа вокруг стихает.

Харпер громко и с каким-то деланным пафосом объявляет, что-то вроде: «предатели, шпионившие для империалистических наёмников из НАТО, не могут заслужить пощады, и именем Новой Великой Югославии они будут немедленно казнены». После этого он достаёт пистолет и стреляет в затылок мужчине-европейцу. Бойцы рядом дают по короткой очереди из своих АК в спины всех троих. Растерзанные пулями трупы, падают на землю под одобрительные выкрики из толпы.

Кровавый спектакль окончен. Харпер садится назад в «Ниву» и уезжает. Народ расходится по своим делам. Бойцы небрежно закидывают трупы назад в кузов «Форда» и следуют за своим командиром.

– Что они тут творят?… – потрясённо произносит Жан-Пьер всё ещё глядя из окна на опустевшую площадь.

– Это не наше дело.

В нашу дверь стучит и осторожно заглядывает мальчишка-цыганёнок. Нам пора выдвигаться.

Обвешанные оружием, мы следуем за нашим маленьким проводником по закоулкам к окраинам городка, пересекаем грунтовую дорогу и по узкой еле заметной тропинке углубляемся в лес.

Среди зелени деревьев всё кажется спокойным и даже умиротворяющим. Но я знаю, что это обманчивое впечатление. Несколько раз я напоминаю своему лягушатнику, чтобы он шёл за мной след в след. Несмотря на то, что мальчишка явно хорошо знает маршрут, не исключено, что здесь могут периодически появляться новые растяжки. И чем дальше мы продвигаемся, тем эти шансы только растут.

Наконец мы выходим на какой-то пригорок. Пацан делает нам жест рукой и падает за высокие кусты. Мы валимся вслед за ним. Чуть ниже нашей позиции по склону идёт дорога. И через секунду становится понятно, что насторожило нашего маленького следопыта. Из-за поворота в клубах пыли появляется автоколонна. Пять затентованных грузовика с натовскими опознавательными знаками. В одной из машин я успеваю разглядеть несколько касок, значит, американцы перебрасывают не только груз, но и солдат. Неприятная могла бы быть встреча.

Как только автомобили скрываются за поворотом, мальчишка вскакивает и, снова делая нам жест, шустро перебегает дорогу, сверкая пятками. Мы следуем за ним. Дорога снова идёт по лесу, но он постепенно становится всё реже. Наш проводник начинает заметно нервничать. В какой-то момент он замирает на месте, а потом, присев, что-то показывает нам в траве.

– Мина, – говорю я Жан-Пьеру, – Мы вошли в район минных полей.

Француз молчит, буквально прижимаясь к моей спине.

Мы преодолеваем ещё несколько похожих пригорков и, найдя безопасное место, останавливаемся на привал. Жан-Пьер достаёт из кармана и угощает пацана небольшой шоколадкой. Откуда он её взял?