Ему послышался гудок паровоза.

— Где этот поезд? — Рой вскочил.

— Какой поезд?

Он всматривался в ночь.

— Тот, который я только что слышал.

— Наверное, это закричала птица, здесь нет поездов.

Он подозрительно посмотрел на нее, но потом успокоился и сел.

— Тогда, — продолжил он, — если после тебя останутся рекорды, которые никому больше не побить, о тебе всегда будут помнить. Ты как бы никогда не умрешь.

— Ты боишься смерти?

— Какое это имеет отношение к тому, что я говорю?

Айрис не ответила. Он подождал и, закрыв глаза, снова положил голову ей на колени.

Она погладила его волосы.

— Рой, что произошло пятнадцать лет назад?

К его глазам подступили слезы, но все же он рассказал ей то, чего не рассказывал никому.

— Я был совсем пацан, и перед самым первым моим испытанием меня подстрелила полоумная дамочка. После этого мне никак не удавалось начать все сначала. У меня пропала уверенность, а с ней все пропало.

Рой сказал, что над ним висело какое-то проклятие, повторялось одно и то же — он терпел поражение, когда до цели было рукой подать.

— Всегда?

— Всегда одно и то же.

— Всегда с женщиной?

Он рассмеялся.

— Конечно же, были в моей жизни женщины. Они использовали меня.

— Почему ты выбираешь таких?

— Просто так получается, они сами выбирали меня.

— Ты же мог отказать им.

— Только не таким дамам, на которых всегда западаю, — они не похожи на тебя.

Она улыбнулась.

— Я хочу сказать, что ты другая.

— Это плохо для меня?

— Нет, — серьезно ответил он.

— Я никогда не причиню тебе боль, Рой.

— Нет.

— И ты никогда не делай мне больно.

— Нет. Одно никак не укладывается у меня в голове, — проговорил он дрожащим голосом, — почему это всегда должно случаться со мной? Что я делаю, чтобы заслужить это?

— Не успеешь начать, как тебя останавливают?

Он кивнул.

— Может быть, это потому, что ты хороший человек?

— Это как?

— Опыт делает хороших людей лучше.

Она не отводила взгляда от озера.

— Как это получается?

— Через их страдания.

— Я страдал больше, чем достаточно.

— У нас две жизни, Рой. Жизнь, на которой мы учимся, и та, которой мы живем после этого. Страдания ведут нас к счастью.

— У меня этого хватало по горло.

— Хватало чего?

— Страданий, и я больше не желаю испытывать их.

— Они учат нас тому, чтобы мы не хотели ничего дурного.

— Все, чему страдания научили меня, так это держаться подальше от них.

— Это и есть твоя тайна, Рой?

— Какая тайна?

— Не знаю. Все думают, что есть тайна.

— Я сказал тебе все.

— Значит, на самом деле нет ничего?

— Нет. Ты сняла с меня заклятие.

— Мне тридцать три, — сказала Айрис, глядя на воду, залитую лунным светом.

— Я тоже давно уже не желторотый цыпленок, милая.

— Это не помешает нам?

— Что?

— Мой возраст?

— Нет.

— Совсем?

— Если ты не замужем.

— Нет.

— Разведена?

— Нет.

— Вдова?

— Нет.

— Как получилось, что такая сексуальная женщина никогда не была замужем? — Рой вдруг поднялся. — Господи, ты только взгляни на эту воду. Чего мы ждем? — Он потянул галстук.

Айрис между тем рассказала, что у нее есть ребенок, девочка, теперь уже взрослая, но Рой, казалось, не слышал, продолжая раздеваться. Теперь он стоял перед ней в одних трусах.

— Раздевайся!

Мысль о том, чтобы раздеться перед ним, испугала ее. Она уговаривала себя не стыдиться наготы, но не могла заставить себя раздеться при нем. Поэтому вернулась к машине и там сняла одежду. Рой нетерпеливо ждал. Айрис вернулась быстро, совсем нагая, и сразу побежала, залитая лунным светом, в воду. Войдя поглубже, она нырнула.

Рой кинулся за Айрис и вынырнул рядом с ней. Она выскользнула от него и уплыла. Хотя их разделяли лишь несколько ярдов, Айрис не позволяла Рою догнать ее. Рой думал о том, сколько еще продлится эта игра. Он окликал ее, но Айрис не отвечала и не останавливалась. Ему стало трудно дышать, и он решил бросить эту затею, но не хотелось сдаваться. Наконец Айрис остановилась.

Поравнявшись с ней, Рой попытался обнять ее.

— Давай поцелуемся, милая.

Ей это не понравилось, и она оттолкнула его.

Рой понял, что сделал ошибку, и ему стало неловко.

Рой отпустил ее и снова нырнул. По мере того как он погружался все глубже, вода становилась холоднее. Он почти ничего не видел, но не мог коснуться руками дна. Его охватила тревога.

Айрис испугало, что он не появляется так долго. Беспокоясь все сильнее, она смотрела на темную воду, но вода была неподвижна. На нее нахлынуло одиночество. Вспомнив, как стояла в тот вечер в толпе, Айрис осознала причину, побудившую ее подняться. Она сделала это ради мужчины, с которым ей хотелось бы разделить жизнь… ради того, кто пережил страдания. Она остро ощутила потребность в доме, детях, в нем, каждый вечер возвращающемся домой на ужин. Но он уже покинул ее…

…Наконец Рой дотронулся до жидкой грязи на дне. Он смутно подумал, что мог бы гордиться тем, что сделал, но в мозгу мелькали воспоминания, и ни одно из них не пробуждало в нем гордости, не доставляло удовлетворения.

Рой с трудом заставил себя начать медленно подниматься, размышляя о том, стоит ли вообще это делать.

Открыв глаза, он поразился, как глубоко проникая лунный свет. Потом Рой увидел в этом свете насмерть перепуганное лицо.

Облегчению его не было конца.

«Как же мне везет!»

Рой взбирался по длинной лестнице, широкой у основания и сужающейся кверху, а она, с тянущейся за ней стаей белых пузырьков, прокладывала путь к нему.

Со стоном выбросив облачко водной пыли, он мелькнул перед ее глазами и выскочил на поверхность, вдыхая успокаивающую прохладу.

Айрис плыла рядом и, когда Рой прижал ее к себе, не сопротивлялась.