— Да.

— В понедельник? — опять Пол. Девочка насупилась.

— Наверно. Она сказала, что заберет меня из школы.

— Потому что раньше нет билетов на самолет? Лили нетерпеливо кивнула, хотя было ясно,

что сведений таких она не имела. Я заметила, как сжался ее рот, словно она стиснула зубы — предупредительный знак, что она почувствовала ловушку.

— Пол, — сказала я веселым голосом, — что, если нам немного прерваться и выпить какао? И, может быть, печеньице съесть. Как ты насчет этого, Лили?

Майкл вернулся, когда уже кипел чайник.

— На звонки из заграницы это не распространяется. У них нет для этого аппаратуры.

— Но если мы звоним за границу, автомат же записывает номер, — заметил Пол. — В счете же потом он проставляется.

— Да, в эту сторону — да, а в другую — нет.

— Ты уверен?

— Послушай, я говорил с оператором, а он перезвонил старшему.

— Наверное, это делается в полиции, — негромко сказала я, когда внимание Лили было занято коробкой с печеньем.

— Ничего подобного, — сказал Майкл. — Нет, и совершенно определенно — нет. Я и это у них спросил.

— Господи, и все это зовется передовой технологией! — Пол в сердцах хлопнул дверцей холодильника. — Надо было попросить к телефону менеджера.

— Я попросил, Пол. Но сейчас десять часов вечера и еще суббота. Он или она с головой ушли в личную жизнь. Послушайте, за дурную весть вы расстреливать не будете, а?

Пол вздохнул.

— Прости. — И подойдя туда, где сидела Лили, опустился перед ней на корточки. Девочка упорно разглядывала печенье. Осторожно, Пол, подумала я. — Послушай, пузырь. Я знаю, что ты устала. Но ответь мне только одно. Мама не сказала, откуда звонит, не сказала?

Девочка покачала головой, рот ее был набит шоколадными крошками.

— А ты сказала ей, что мы все ее ждем, да? И про Стеллу сказала?

— Да. — Изо рта ее вместе с этим словом вылетели кусочки печенья. — Я уже это тебе говорила.

— Да, милая, я помню. Но не могла бы ты в точности повторить те слова, которые сказала насчет нас?

Она мотнула головой и опять сжала челюсти. Не хотела бы я сейчас очутиться в шкуре Пола! Молчание.

— Лили, — осторожно окликнул девочку Пол. И затем уже настойчивее: — Дорогая, это важно.

Она резко вскинула на него голову и выпалила:

— Я ведь сказала, что вы были в саду, сказала, да? — Она почти кричала. — Ты что, не слышал? — Она рванулась от него всем телом и, подняв плечи, опустив голову, погрузилась в собственную бурю, замкнувшись для дальнейших расспросов.

В таком скандальном настроении (по счастью, для нее не характерном) Лили бывает невыносима. Когда другие дети орут и вопят, она замыкается, уходит в себя и словно отсутствует или не слышит — эдакая своеобразная форма гражданского неповиновения. Пол положил руку ей на коленку. Она отдернула ногу. Как политика такая форма протеста доказала свою эффективность, по существу изгнав британцев из Индии, и если бы не предпринять немедленных мер, то нас в тот вечер ожидало бы поражение. Уперевшись рогами, ничего не добьешься, а в таком положении можно оставаться сколь угодно долго. Поверх головы Пола я переглянулась с Майклом. Он скромно потупился, затем рассмеялся:

— Послушай. Анна не захотела с нами говорить, потому что она позвонила Лили, — весело проговорил он, подходя и обнимая любовника за плечи. — На ее месте я поступил бы точно так же. Ты словно ревнуешь, Пол.

Пол бросил на него сердитый взгляд. Лили перехватила этот взгляд и быстро обернулась к Майклу, проверяя, исчерпан ли уже конфликт, потом подумала и решила спустить все на тормозах. Она расслабилась. Невооруженным глазом было видно, как опустились ее плечи. Воздух в комнате стал циркулировать свободнее.

Несколько секунд я наслаждалась разрядкой.

— И я не сомневаюсь, что нам она позвонит попозже, — сказала я, уверившись в безоблачности горизонта. — Когда ты уже ляжешь. — Я помолчала. — Кстати, ты знаешь, который час?

Она вздохнула, но тучи рассеялись, легкий ветерок никак не предвещал бури.

— Ой, Стелла... Завтра же воскресенье! — заныла она. Теперь это была прежняя Лили.

— Охотно допускаю это, но Стелла права — пора спать, — вмешался Пол голосом уже более мирным. — Отправляйся-ка ты в постель! Кто тебя проводит, я или Стелла? Как ты хочешь?

Она помолчала, глядя то на одного, то на другого.

— А можно еще печенья?

— Нет, — в один голос сказали мы.

Она пожала плечами и указала на Майкла. Тот широко улыбнулся.

— Хороший выбор! Я сделаю это с огромным удовольствием, только при условии, что не надо будет в который раз читать сказку про пожирателя великанов!

Дав Майклу руку, она позволила увести себя наверх. Я смотрела им вслед. Гармония была восстановлена. Как можно считать детей беспомощными? Да в бою они закаленнее и опытнее немецкого танкового дивизиона! Хотя истинное их призвание — выступать в качестве миротворцев.

Хоть некоторым, возможно, это и показалось бы умением не по возрасту, но лично мне нравится, как ловко Лили манипулирует взрослыми. Это доказывает ее уверенную ориентацию в мире — качество, которым я в детстве вовсе не обладала, хотя следует признать, что обстоятельства тут были не на моей стороне.

У двери она оглянулась.

— Если мама опять позвонит, вы меня разбудите? — Как это я упустила из виду необходимость дать ей такое обещание!

Пол кивнул.

— Конечно, котик. Иди, иди наверх, а я скоро подымусь пожелать тебе спокойной ночи

Они вышли вместе так, будто привыкли делать это ежевечерне. Я лишний раз подивилась положительности, которую проявил в тот день Майкл, и подумала, что переживания еще теснее сблизят их с Полом, укрепив эту связь. Интересно было наблюдать Пола рядом с человеком, значительно его моложе. По сравнению с легкомысленным стилем Майкла Пол казался более собранным, сосредоточенным. Возможно, общение с Майклом поспособствовало наконец запоздалому взрослению Пола (мне всегда казалось, что красивые гомосексуалисты обречены брать на свои плечи груз чьих-то сексуальных надежд), позволило ему стать самим собой.

Многое приоткрывалось и зрелищем того, каким он был с Лили — пытливость, семейственность, налет строгости при большой любви. Только сейчас я начала осознавать, как в прошлом я недооценивала его, видя в нем лишь дополнение: эдакий симпатичный парень, разыгрывающий роль отца при основном родителе — Анне. Насколько сложнее было ему отстоять свое мужское начало, настолько же труднее оказалось определить характер его родительских чувств.

Пора наконец поподробнее остановиться на том, что собой представляла наша странная нетрадиционная семья, чьим центром, можно сказать — чьей отмычкой, являлась Лили.