– Мне кажется, между нами случилось некое недопонимание, миссис Чемберс, – произнес он спокойным, даже вкрадчивым тоном. – И я, искренне уважая вашу готовность блюсти честь своих подопечных, вынужден все же ответить отказом. – И продолжил, не дав миссис Чемберс вставить ни слова: – И в большей степени из-за самой юной мисс Грейс, которая, я уверен, едва выслушав все обстоятельства, сподвигшие меня к небольшому обману, и сама не захочет для себя такой участи, как оказаться женой недостойного себя человека.

Грейс Стаффорд глядела на Андервуда большими глазами, в которых, как в штурмующем океане, блестели близкие слезы. Слезы обиды, разочарования и тоски... Ее сердце рвалось сотней вопросов, но язык, как ни странно, словно приклеился к небу.

Зато язык миссис Чемберс действовал преотлично:

– О, так вы признаете, что поступили бесчестно! – в сердцах выдохнула она. – Что ж, в таком случае расскажите нам всем, зачем вы, воспользовавшись доверчивостью мисс Стаффорд, принудили ее чуть ли не к воровству. – И еще более грозно: – Вы обманули ее ради дневника ее деда! Она нам все рассказала, так что не думайте увильнуть.

Андервуд, в самом деле, был удивлен – он явно не ожидал, что мисс Грейс расскажет даже об этом – но быстро взял себя в руки.

К счастью, Эвелин в этот момент и сама отойдя от первого шока, поспешила сказать:

– Постойте, прошу вас, какие бы страсти в нас ни кипели, давайте по-прежнему оставаться воспитанными людьми: прошу вас, мистер Андервуд, Эден и вы, доктор Брент, присаживайтесь к столу. Я уверена, чашечка чая поможет нам успокоить возбужденные нервы... Вот, кстати, и Мозли. – Дворецкий, действительно, распахнул дверь в гостиную и впустил горничную с подносом. Та опустила его на стол и спешно ретировалась, должно быть, каким-то образом ощущая повисшее в комнате напряжение. От него, верно, даже кожу покалывало!

Мужчины сели. Миссис Джексон разлила каждому чая, все это время не было сказано ни единого слова. После, стоило ей присесть и молча кивнуть, поднося к губам чашечку чая, как миссис Чемберс, словно только этого и ждала, первой кинула:

– Ну, мы вас слушаем, мистер Андервуд. – Имя она произнесла слогам, чуть презрительно.

В искусстве психологического давления драконице не было равных... Она совершенствовала его многие годы на череде своих подопечных, как иные совершенствуются в музыке или танцах, она знала, как посмотреть, как сделать вроде бы комплимент, но при этом таким особенным тоном, что человек ощущал себя полным ничтожеством. И вообще, миссис Чемберс не любила играть не первую скрипку...

Комната снова наполнилась тишиной, звонкой и одновременно вязкой, Эден даже запил ее чаем, словно она встала в горле комком. Он не знал, решится ли Андервуд рассказать женщинам правду, но, даже будучи не причастен к его обману, все-таки ощущал себя виноватым перед маленькой мисс с голубыми глазами.

Сама юная мисс грела руки о чашечку чая, и та чуть подрагивала в ее тонких пальцах. Эдену очень хотелось взять эту руку и успокоить юную мисс, но вместо этого он снова сделал глоток...

– Признаю, что поступил очень скверно по отношению к юной Грейс, – произнес наконец мистер Андервуд, который к своему чаю так и не прикоснулся. – Я использовал вас, – поглядел он на девушку, – я желал с вашей помощью добраться до дневника вашего деда, и действовал не во благо старого друга, о котором вас говорил, а ради себя самого. Вернее, ради отца, оклеветанного когда-то, да так и умершего, я полагаю, во имя правды, в которую верил...

Грейс Стаффорд снова сменила окраску с розового на бледно-лиловый, и что именно за эмоцию эта раскраска скрывала, понять было сложно. В любом случае, она лишь вздохнула, а в разговор вступил мистер Джексон.

– Прошу меня извинить, – произнес он, – но я, кажется, совершенно запутался. Расскажите, о чем идет речь... Что за дневник и при чем здесь наш новый гость, мистер Андервуд?

– Полагаю, – предположила супруга, – будет лучше, если сам мистер Андервуд расскажет нам всю историю целиком.

Мистер Андервуд мысленно улыбнулся: за последнее время он уже дважды рассказывал всю историю целиком и третий вряд ли что-то бы изменил. К тому же он должен был объясниться – миссис Чемберс казалось не из тех женщин, которые довольствуются полуправдой. Он даже мысленно возблагодарил бога, что в его пансионе когда-то директором был мистер Пибоди, очень тихий, безобидный, словно щенок, человек, а не это вот... нечто. С изрыгающими пламя глазами...

– Полагаю, так будет лучше всего, – произнес он, обращаясь к Эвелин Джексон. И в третий раз пересказал всю историю от начала и до конца...

Ровно на том моменте, когда на пороге его квартиры на Гленуэй-стрит в Кардиффе появился Эден с дневником мистера Стаффорда, сама мисс Стаффорд встрепенулась, услышав хорошо знакомую фамилию пропавшей подругу.

– Аддингтон? – удивилась она и посмотрела на Эдена большими глазами.

Он и признался в повисшем неловком молчании:

– Я – брат Кэтрин Аддинтон, вашей подруги, мисс Стаффорд.

– Ну, конечно, – сказала она, – вот почему вы представились Гарри Джексоном. Не хотели, чтобы я знала! И расспрашивали меня о сестре.

– Поверьте, это вышло случайно, я сам весьма удивился, догадавшись, кем вы являетесь Кэтрин.

– И помогали мне, чтобы выпытать правду? – вскинула голову юная мисс. – Похоже, честных мужчин в Англии не осталось.

Этот укор, в некотором роде, совсем незаслуженный, глубоко задел Эдена и он не сразу нашелся с ответом.

И Эвелин, пожалев его, спросила с улыбкой:

– Почему все-таки ты назвался именем моего мужа?

– Я не знаю, – признался молодой человек. – Оно было первым, которое пришло в голову. – К тому же, все происходило так быстро... Я вломился в чужое жилище, я подслушивал... под столом...

Мисс Грейс, посчитав то укором в свой собственный адрес, отозвалась с достоинством:

– Я полагала, что помогаю хорошему, – на этом слове был сделан акцент, – человеку и не задумывалась о средствах. Мне жаль, что втянула вас в это дело! Тем более, когда у вас другие заботы: вести поиски Кэтрин.

Вот здесь мистер Джексон хмыкнул в кулак, привлекая внимание собеседников, и Эвелин знала, что он хочет сказать.

– Наша милая Кэтрин в какой-то мере уже отыскалась, – произнес он, и три пары глаз – Эдена, мисс Стаффорд и ее директрисы – одинаково вопросительно впились в него, дожидаясь должного разъяснения.

– Кэтрин нашлась?! – воскликнула Грейс, впервые за этот день улыбнувшись. – Где она? И где пропадала?

Джексон переглянулся с супругой, и та негласно велела ему говорить. Раз уж это был вечер сплошных откровенностей, то нарушать закономерность не стоило...

– Похищена на корабль?! – буквально простенала пораженная до глубины души директриса и обмахнулась рукой. – Как такое возможно?