Их слишком много, чтобы отмахнуться от них как от явления исключительного. Меня всякий раз подмывает спросить, справиться о причинах их долголетия. Но в девяти случаях из десяти спрошенные лишь пожали бы плечами, так что пришлось мне самому трудиться над поисками ответа, полагаясь на свои шаткие предположения.

Кажется, их поколение избежало современной заразы стресса, ибо они боролись с природой, а не с непредсказуемыми капризами босса. Конечно, природа с ее бурями, лесными пожарами и нашествиями вредителей ничуть не надежнее и не милосерднее босса, но она обходится без личной неприязни, и у нее нет любимчиков, она не плетет хитроумных многоходовых карьеристских интриг. Неурожайный год бьет по всей деревне, и все вместе надеются на то, что следующий окажется удачнее. Работая с природой (точнее, борясь с нею), человек становится философом, учится отстраненному взгляду на собственные невзгоды, даже жалуется, как будто смеясь над своими неудачами. Любой, кто общался с фермерами, замечал это упоение неуспехом, даже собственным. В этом отношении они напоминают страховых агентов.

Должно быть, деятельность, сопряженная с природными ритмами, с предсказуемым чередованием сезонов, благотворно влияет на душу и тело. Наперед известно, что весна, начало лета и пора сбора урожая — периоды наиболее напряженные, что зимой наступит затишье. Такой ритм жизни свел бы с ума типичного директора городской корпорации, преждевременно загнал бы его в могилу. Однако не любого. Есть у меня знакомый, как и я, сбежавший от суеты рекламного бизнеса. Несколько лет назад он переехал в Люберон, возделывает виноград и занимается виноделием. Вместо шикарного лимузина с классным шофером он следует к месту приложения трудовых усилий за баранкой колесного трактора. Вместо капризных клиентов он общается с виноградником, борется с погодой да с кочевыми сезонными бригадами сборщиков урожая. Он научился обходиться без «антуража», как говорят французы, без секретарей и помощников. Когда последний раз засовывал голову в удавку галстука, уже не помнит. Работает он от зари до зари, намного больше, чем в Париже, денег зарабатывает меньше. Но чувствует себя лучше, спит спокойнее, поправил здоровье и получает наслаждение от своего труда и от жизни. Еще один довольный бытием человек.

Настанет день, le jour viendra, когда и ему придется присоединиться к тем, кого он сейчас определяет как «ходячий антиквариат», кто коротает время в деревенском кафе. Но пока что он ведет физически активную жизнь, лучший рецепт для полноценной здоровой старости. Человеческое тело, как утверждают люди науки (большую часть жизни проводящие в приклеенном к стулу состоянии), нуждается в движении, это машина, которая должна работать, работать, работать… Простаивая, она ржавеет, зарастает лишним жиром. Неиспользуемые мышцы атрофируются, от них не отстают и иные системы организма. В городе обращаются к бегу трусцой, посещают тренажерные залы. Упрощенная альтернатива — сельская жизнь с постоянным ручным трудом, крестьянская аэробика, необходимая для выживания. Нагибаться к корням, тянуться к ветвям, разгружать мешки с удобрениями, срезать сучья, расчищать канавы, заготавливать топливо — этими прозаическими занятиями чудесным образом упражняешь все группы мышц, все системы организма. День таких упражнений наградит вас волдырями на ладонях и ломотой в теле. Месяц — и вы почувствуете себя лучше и на две дырочки утянете поясной ремень. Постоянная активность такого рода творит чудеса.

Зимнее безделье можно прервать вылазкой из дому. К примеру, на охоту. Дичь в наши дни стала в Любероне редкостью, так что охота сводится к пешей прогулке с ружьем в качестве балласта. Но что за прелесть эта прогулка! Бродить по холмам, вскарабкиваться на валуны, очищать свежим воздухом легкие и прогонять кровь через сердце… Эти вооруженные оптимисты принадлежат к самым разным возрастным группам, иной, кажется, родился раньше, чем порох изобрели. В городе вы помогаете их сверстникам пересечь оживленный перекресток. В Любероне они бодро шагают по тропке, любезно сообщая вам о своих охотничьих подвигах минувших дней, а вы изо всех сил стараетесь от них не отстать.

Средний возраст велосипедистов, которых я по привычке представлял молодыми людьми подросткового возраста и чуть старше, оказался намного выше, хотя по облачению этого и не скажешь. С люрексным блеском быстро двигаются обтягиваемые велосипедками бедра, крутятся педали, проносятся по дороге яркие гигантские жуки… Но вот они останавливаются возле кафе, и вы с удивлением обнаруживаете седые гривы, вздутые вены на икрах персоны глубокого пенсионного возраста. Откуда у них такая прыть? Разве этим дедулям не известно, что должны они ковылять от врача к аптеке, трудясь над своим артритом, а не покрывать сотню километров между завтраком и ланчем. И что их интересует в кафе?

Конечно же, добрая закуска и стакан-другой вина. Знаменитый древний грек, врач Гиппократ, определил, что «Смерть сидит во чреве. Плохое пищеварение — корень всякого зла». Если верить этому определению, то чрево провансальца на диво жизнеспособно, логично предположить, что такое его состояние есть результат ежедневно поставляемой туда пищи.

Существует множество весьма аппетитных версий относительно безотказного функционирования кишечника провансальцев. Тут и регулярное потребление оливкового масла, и добрые дозы чеснока, и обильно заливаемое красное вино — разные исследователи дают различные среднестатистические величины, от одного до пяти (!) стаканов в день. Пять стаканов в день — впечатляющее количество. Но хотелось бы, чтобы кто-то из уважаемых господ диссертантов обратил внимание и на мой любимый статистический показатель. Процент сердечных заболеваний на юго-востоке Франции ниже, чем в среднем по стране, и часто сравнивается с самым низким среди развитых стран мира — японским показателем.

И чем же живут, чем питаются эти счастливые обитатели юго-востока? Бессолевыми протертыми кашками? Макробиотическим соевым творогом? Эрзац-тефтельками-фрикадельками со стаканом шипучего безалкогольного бессахарного вина — одним в неделю? Увы и ах, вопреки вершинам диетологической мудрости, значительную часть юго-восточной диеты составляет жир, в особенности гусиный и утиный. В этом птичьем жиру обжаривается картофель, в нем же томятся бобы для благородного рагу, cassoulet, в нем обжаривают и мясо, а fois gras вообще представляет собой гусиный жир, вознесенный на небеса. Это лакомство изобретено вообще-то в Древнем Риме, но французы, знающие толк в еде, дали ему французское имя и со свойственной им национальной скромностью объявили его национальным изобретением и национальным достоянием. Каким образом могло это вкусное и питательное блюдо стать основой долгой и здоровой жизни? Возможно, мы доживем до дней, когда fois gras заменит тофу и всякие иные соевые премудрости в научно откорректированных меню. Может ли жир и вправду приносить пользу организму?

Вероятно, это зависит от того, что за жир и откуда он взялся. Но диетология не вникает в такие тонкости. Многие годы непререкаемые авторитеты вдалбливали нам неоспоримые истины о вреде любого жира. Говорят, что в Калифорнии, где живут люди, состоящие лишь из кожи, костей, мышц да некоторого количества силикона, необходимого для объединения всех этих тканей в единый организм, законодатели и администрация собираются вообще объявить жир вне закона. Даже здесь, во Франции, изготовитель должен указывать на упаковке товара количество жира, преступно оставленное им в продукции. Репутация жира повсюду хуже некуда. И тем удивительнее найти уголок земли, где население столь безудержно поглощает этот греховный холестериновый кошмар.