– Я не хотел вас обижать, простите, Ваше Высочество! Но Ниллс поверил мне, он из всех людей единственный, кто считал меня взрослым и не указывал, что делать. И поверил, – повторился мальчик. Наверное, эта вера была очень важна для него. – Его нельзя судить! Я знаю, что после суда всех обвиняют, потом отдают палачам, те их избивают, а потом казнят. Ниллса нельзя казнить, он этого не заслужил.

– Суд не всегда означает приговор, тем более смертельный, – мягко уточнил Клейс.

– Всегда для простолюдина и почти всегда для лорда. Дядюшка Уоррк говорил, что, если человек попадает на суд, значит, он почти мертв. Только у некоторых лордов получается найти способ, как спастись. А Ниллс не лорд, хоть и хороший человек. Значит, он не спасется.

Ниллс был полезен регенту, он многое знал про то, что особенно важно, дела Редгласса. Даже про те, которые пока не желал вспоминать и рассказывать. Кроме того, пленник оказался весьма умным и привязал к себе мальчишку Дримленса, а значит, благодаря ему можно попробовать добиться нужного поведения от будущего правителя запада. Надавить, пояснить, переубедить или подтолкнуть к нужным решениям.

Приговаривать слугу Редгласса не хотелось и из личной симпатии – воин был воспитан и разумен, при этом обладал своеобразным благородством и умел держаться в обществе. Его верность не вызывала сомнений – шестнадцать лет службы доказали это, при этом пленник не желал выдавать лишних тайн без особой необходимости. И хорошо относился к детям вроде Рорри и отпрысков бывшего хозяина. Экрог успел воспитать прекрасного, почти безупречного шпиона и, пожалуй, в некотором смысле перестарался. Получился слишком ценный экземпляр, чтобы примириться с потерей.

– Я очень постараюсь помочь Ниллсу, милорд Дримленс. Но и вам придется посодействовать в этом. Лорд Редгласс хитер и жесток, он изворотлив и способен избежать любых обвинений. Вы поможете мне справиться с ним?

– Но дядюшка Экрог не плохой человек… – Мальчишка, видать, решил защищать всех, кто был с ним достаточно мил. Его попытки хитрить компенсировались привязчивостью и желанием спасти каждого человека, которого он считал важным. Любопытно, кто же для него окажется ближе?

– Быть может. Но, к сожалению, вам придется выбрать, кого защищать. Милорд Редгласс всенепременно будет обвинять своего бывшего слугу Ниллса в совершенных им самим деяниях. И полагаю, что без вашей помощи сумеет оправдаться, и, даже если Ниллса не казнят, лорд отыщет, как отомстить простолюдину. Не только я решаю и назначаю приговор, лорды принимают участие, и их голоса не менее важны. Большинство скорее поддержит человека равного себе, в том числе и рассчитывая на благодарность, чем кого-то из простого народа.

Рорри задумался. Он возвращался к этому разговору еще не раз и продолжал просить за Ниллса. Регент, который получил превосходный метод воздействия на правителя запада, позволил тому навещать похитителя и сам пару раз переговаривал с воином. Тот был не против бесед и всегда держался предельно вежливо и учтиво. Пленник не рассказывал, о чем говорил с мальчишкой, ни словом не обмолвился о тайнах Миррорхолла и легко избегал упоминаний детей Экрога. Такого воина в Санфелле не хватало…

Вестей о Райане не поступало, рыцари продолжали поиски. Вокруг регента закружился настоящий вихрь, каждый день был наполнен событиями, бесконечными переговорами и перепиской. Когда прибыл первый лорд, скрывать принца более не получалось и не имело толку, и Клейс, понадеясь, что Цому хватило времени, вынужденно предоставил Аурону свободу передвижения. Его присутствие на пирах было обязательным, а ограничить свободу слугам и, соответственно, пресечь распространение слухов и информации про обитателей замка невозможно. Тем более когда требовалось готовить, убирать, чистить и обслуживать не только постоянных жителей Санфелла, но и гостей.

Дни пролетали один за другим, Форест терял им счет.

Казалось бы, что совсем недавно, только-только прибыл правитель Вайткроу, а незадолго до его появления – гонцы с письмом, в котором южный лорд просил титул для друга и даровал тому замок в своих владениях. Распоряжаться собственными землями и постройками любой вассал короля и правда мог – дарить, продавать, менять и перестраивать, и в этом плане никакие претензии регента не имели значения. До тех пор пока у короля не будет оснований в чем-то ограничить Вихта, отобрать у него земли и запретить какие-либо манипуляции. Для этого надо было постараться.

Просьба также не показалась необычной – бастард был другом Вайткроу, это регент знал уже давно благодаря помощникам и шпионам, особенно некоторым, столь удачно оказывающимся рядом с южным лордом, не отличавшимся прозорливостью. Также, после прибытия Вайткроу, отсутствие Рирза не нуждалось ни в каких пояснениях. Вполне логичный поступок человека, желающего себя обезопасить. Подозрения подкрепили и слова доносчика.

Просьба Вайткроу в некотором смысле помогла регенту разрешить проблему, которая волновала его на протяжении многих дней: Робсон Холдбист являлся последним наследником Династии, кроме него на титул мог претендовать только Ренрог, брат Рогора. Мужчина средних лет давно перестал быть северянином, не пытался потребовать себе трон и, к немалому удивлению Клейса, как только племянник-бастард занял Фиендхолл, отправился обратно в Новые Земли. Ренрог переслал письмо, в котором поведал о невозможности в данный момент оставаться в королевстве, мужчина не желал вести борьбу за власть, отказывался от притязаний, хоть и имел прав больше, чем незаконнорожденный отпрыск старшего брата. Странное бегство не имело никакого основания, а Форест не имел свободного времени для разбирательств. Тем не менее Его Высочество нуждался в достойной причине сделать Рирза лордом, чтобы посадить его на место отца, и Вихт прекрасно справился с этой задачей.

Следом за Вайткроу прибыли лорды-правители Флейм и Глейгрим вместе с вассалами и лорд Робсон Холдбист, которого встречал специальный отряд из Серых братьев – как раз для того, чтобы сразу проводить его в предназначенную для знати часть тюрьмы. Как передали после Клейсу – тот был занят встречей и знакомством с другими гостями, – юноша не был удивлен, но вид имел, как у побитого нашкодившего щенка. До самого знакомства с Холдбистом регент не мог понять, как представитель данного рода мог вызывать столько сочувствия к своей персоне. Младший выживший сын лорда Рогора был довольно высоким, крепким молодым человеком, вобравшим лучшие черты внешности от обоих родителей. При этом его взгляд и скованность превращали статного красавца, коим тот мог бы стать, и героя, пришедшего на помощь родне, в глуповатого ребенка, сомневающегося в собственных деяниях.

Лорд Холдбист умел говорить заученные фразы и держался, как и полагается лорду, но в нем не было ни живости, ни силы, ни хитрости, ни целеустремленности. Он мог бы стать прекрасным вассалом, скорее всего, являл собой образец заботливого мужа, из него вышел бы хороший отец. Подобные люди подходят на роль работящих писарей, добрых наставников, что обучают грамоте, истории и геральдике, может быть, ремесленников, но не советников и, ни в коем случае, не правителей. Или все это было представлением для регента и сочувствующих, не более?