Совещание наше длилось более часа. Наконец, решили: захватить Мотекусому именно хитростью. Решено было также вместе с падре Бартоломе де Ольмедо промолиться всю ночь, чтобы Бог послал нам удачу.

А на следующий день два тлашкальца прокрались к нам с письмом из Вера Круса. Известия были донельзя печальные: Хуан де Эскаланте — капитан в Вера Крусе и старший альгуасил Новой Испании, известный человек и друг Кортеса — погиб в бою с мешиками, а вместе с ним 6 солдат, один конь и множество наших друзей, индейцев-тотонаков. А было так, что великий Мотекусома держал множество гарнизонов [в крепостях] и отрядов воинов во всех провинциях, и также были они постоянно и по всей границе; так, находились они для защиты в Соконуско, у Гватемалы и Чиапы, а другие в Коацакоалькосе, иные в Мичоакане и другие на границе Пануко, возле Тушпана, в одном поселении — Наутле2, что на северном побережье3. И вот что там произошло. По примеру Семпоалы, и все горные поселения тотонаков тоже отложились от Мешико, перестали платить дань и принимать мешикских чиновников. Пока Кортес и мы были на побережье, это им проходило, но после нашего ухода военачальники ближайшего мешикского гарнизона, а именно в Наутле, что около Тушпана, объявили, что всякое поселение, не платящее дани, ими будет немедленно разрушено, и кое-где уже начали захватывать продовольствие и людей. Перепуганные тотонаки обратились к Хуану де Эскаланте, и тот послал гонца в Наутлу с указанием, что Малинче [(Кортес)] и Мотекусома живут в дружбе, а посему всякое нарушение мира будет караться особенно сильно. Ответ был издевательский, и тогда храбрый Эскаланте, получив известие о новом набеге, выбрал мало-мальски подходящих людей из гарнизона Вера Круса, который, как сказано, состоял из слабосильных, стариков и малоопытных моряков, а также призвал некоторое количество наших друзей из всех горных поселений, прибывших со своим оружием — луками, стрелами, копьями и щитами. И вот с двумя пушками, но очень малым запасом пороха, тремя арбалетами и двумя аркебузами, а всего с 40 солдатами и около 2000 индейцев-тотонаков он двинулся против Наутлы. Отряд этот как раз наткнулся на мешиков, когда они жгли и грабили дружественное поселение; число мешиков вдвое превышало число наших друзей-тотонаков, и как обычно они наступали, нагоняя страх, начав столкновение стрелами, дротиками и камнями, и с криками они бросились в атаку. Началась битва, но в самом же начале наши друзья-тотонаки дрогнули, кучка же испанцев не только удержалась на месте, но и преследовала врага вплоть до Наутлы, где и запалила несколько построек. Хуан де Эскаланте, тяжко раненый, дал краткую передышку своим солдатам, а затем им пришлось вернуться в Вера Крус, тем более что и сам Эскаланте и еще шестеро солдат были при последнем издыхании, в Вера Крусе они и умерли в течение трех дней. Наконец, как говорилось, в этом же бою погиб еще конь. И еще один солдат Аргэльо, уроженец Леона, малый страшной силы и страшного вида, с огромной головой и густо вьющейся бородой, был захвачен в плен. Он тоже был весь изранен и скоро умер, но голова его была прислана Мотекусоме, который, как мы потом узнали, испугался его страшного лика и не позволил этот трофей преподнести ни в один си Мешико, но лишь иным идолам других поселений. И Мотекусома спросил своих военачальников, как случилось, что они, имея многие тысячи воинов, не победили столь малое число teules. А они ответили, что не смогли ничего сделать ни своими дротиками и стрелами, ни хорошо сражаясь, и, не удержавшись, отступили, так как великая tequecihuata Кастилии следовала впереди них, и эта сеньора вселила в мешиков страх и сказала слова своим teules, которые им прибавили силы. И Мотекусома счел, что этой великой сеньорой была Санта Мария, о которой мы говорили, наша заступница, которая вскоре отдала Мотекусому с его дорогим сыном нам в руки. Я сам этого не видел, поскольку был в Мешико, но об этом рассказывали некоторые конкистадоры, видевшие это, и дай Бог, чтобы это так и было, и конечно все солдаты, прибывшие вместе с Кортесом, поверили в это, и это правда, ибо божественная милость Нашей Сеньоры Девы Марии была всегда с нами, за это ее премного благодарим.

Последствием всего того дела было: в Пануко все горные поселения тотонаков отвернулись от нас; поведение Семпоалы стало тоже двусмысленным; доставка провианта прекратилась, индейцы-каменщики, достраивавшие нашу крепость [Вера Крус], разбежались. Всюду и везде вместо прежнего почтения и преданности появилось нестерпимое высокомерие. Таковы были новости! Они нас прямо-таки потрясли: ведь это была первая наша неудача в Новой Испании! Вот как фортуна быстро отворачивается! Только что мы мнили себя богатыми, ибо видели сокровища Ашаякатля и ежедневно почти одаривались Мотекусомой; только что нас называли teules, «божествами», и считали непобедимыми, и вдруг — мы такие же люди, как и все… слабые, беспомощные! При создавшихся условиях всякое промедление могло быть сугубо опасным; вот почему мы решили пленение Мотекусомы не откладывать ни на единый час, чего бы это нам ни стоило.

Как было решено днем, перед пленением Мотекусомы всю ночь мы молились Богу, таким образом свято служа ему. Рано утром следующего дня началось осуществление задуманного. Взял с собой Кортес пятерых капитанов — Педро де Альварадо, Гонсало де Сандоваля, Хуана Веласкеса де Леона, Франсиско де Луго и Алонсо де Авилу, а также меня и наших переводчиков: донью Марину и Агиляра; и всем нашим, идущим с нами, приказал взнуздать и седлать лошадей и весьма хорошо вооружиться. Впрочем, согласно моим записям, мы постоянно и днем, и ночью не выпускали оружия из рук; когда же Кортес отправлялся к Мотекусоме, мы всегда были в полной боевой готовности. Кортес с пятью капитанами были в полном вооружении, но это не могло возбудить подозрения, так как в ином виде Кортес и его свита никогда не появлялись во дворце Мотекусомы1.

Как всегда, так и теперь, Кортес наперед послал человека с просьбой об аудиенции. Мотекусоме было не очень по себе из-за истории под Наутлой, тем не менее он ответил, что очень рад посещению.

После обычных приветствий и поклонов Кортес обратился к Мотекусоме через наших переводчиков со следующими словами: «Сеньор Мотекусома, как мне понять, что Вы, монарх столь могущественный, назвавший себя нашим другом, повелели Вашим военачальникам на морском побережье возле Тушпана напасть с оружием на моих испанцев, захватить поселения, находящиеся под охраной нашего короля и сеньора, угнать оттуда индейцев и индеанок для жертвоприношения! Но мало того, Baши люди осмелились даже убить испанца, одного из моих братьев, а также одного коня!» О капитане Эскаланте и о других шести солдатах, скончавшихся от ран в Вера Крусе, Кортес ничего не сказал, ибо Мотекусома в то время не мог еще иметь сведений об их смерти. «Как непохоже Ваше поведение на наше, — продолжал Кортес, — я твердо верил в Вашу дружбу, а посему велел своим капитанам всячески идти Вам навстречу; Вы же Вашим военачальникам предписали как раз обратное: и в Чолуле они должны были нас убить, и сейчас, на взморье, они пытаются делать то же самое. Тем не менее я, из любви к Вам, не алчу начать военные действия, не хочу разрушить этот город, но с условием: для сохранения мира Вы должны тайно вызвать Ваших виновных военачальников и вассалов и передать нам, а также Вы должны сейчас же вместе с нами, добровольно и спокойно, отправиться в наши палаты, где и будете впредь пребывать. Вам будут служить там столь же почтительно, как в Вашем собственном дворце. Но, не скрою, если Вы сейчас поднимете шум, то Вас немедленно убьют, и для сего я взял с собой этих моих капитанов».