Шувалов затащил меня в ответвление коридора, где было две двери, на одной из которой было написано «Служебное помещение 1», на второй — «Служебное помещение 2». Мужская рука легла на сверкающую ручку первой комнаты, закрыто, потом Шувалов двинулся к другой двери. «Sоs! — кричала феминистка. — Если он тебя туда затащит, то пиши пропало гордость и самообладание!» Что было сил рванулась в противоположную от двери сторону. Мне бы только выбраться из этого закоулка. Получилось сделать лишь несколько шагов, Шувалов остановил, а его руки, заключая меня в капкан, уперлись в коридорную стенку по обе стороны от моей головы.

— Александр Иванович, пожалуйста, прошу вас, ведите себя прилично.

— Прилично, Таня, — серые глаза блеснули, — достали меня эти приличия.

Ноздрей коснулся чуть терпкий запах одеколона, и голова пошла кругом, словно я надышалась опиумом. «Танюша, я больше не выдержу, — предупредила меня развратница, — сейчас вцеплюсь ему в губы таким крепким поцелуем, что потом хрен отдерешь». «Нет, нет, не смей!» — кричала феминистка вместе с девочкой-отличницей. А мечтательница во все глаза смотрела на прекрасное лицо неправильного принца, пытаясь им налюбоваться. Моя грудь, не в силах удержать заметавшееся под ребрами сердце, бурно вздымалась, каждый вдох-выдох получался слишком шумным, с головой выдавающим мое истерично-возбужденное состояние. Шувалов тоже дышал, как боец-тяжеловес после тяжелого выматывающего боя. А стальные глаза неотрывно глядели на мои ярко-красные, совсем недавно сызнова напомаженные губы. И я тоже смотрела на его губы. «Пожалуйста, Танечка… Всего один малюсенький поцелуй», — плакала развратница.

— Не смей меня касаться! — вслух сказала феминистка, и со всей дури толкнула Алекса в грудь.

Шувалов, видимо, ожидал эту попытку высвободиться, а может, силы у меня было не больше, чем у маленького котенка, он сдавленно охнул, но ни на миллиметр не отодвинулся.

— Я разве касаюсь, — грустно улыбнулся Сашка, все так же поедая голодным взглядом мои губы.

Жар иссушил горло, красная помада загорелась на моих губах. Невольно их облизала. А потом сама испугалась, потому что от такого провокационного жеста зрачки мужских глаз расширились, а красивой лепки мужской рот стал приближаться. «О да… Сашенька, я так скучала, — всхлипнула развратница, — а руки, мой тебе совет, положи Тане между ножек, от твоей близости она уже целый вечер влажная, потому что ее возбуждает даже дышать с тобой одним воздухом». «Не-ет!..» — на выдохе прохрипела я словами самой упрямой феминистки и со всей силы топнула ножкой, вдавливая острую шпильку в дорогие черные, натертые до зеркального блеска туфли Шувалова. Его зубы заскрежетали, пытаясь справиться с болью, лицо мучительно скривилось, а вот сам Алекс даже с места не сдвинулся. Все так же стоял, удерживая в меня в капкане своих рук и тела.

— Давай ещё по яйцам, Танюша, — натянуто, через боль, улыбнулся Шувалов.

«Танечка, только настоящий герой может улыбаться в такой ситуации!» — восхищенно закатила глаза девочка-мечтательница. Стало ужасно совестно, сколько раз ему доставалось от меня, и в бок его била, и сумкой по башке, в кабинете фирмы «Эверест» вообще, помнится, чуть Сашке нос не сломала, а потом еще коленкой к хозяйству приложилась. Бедный неправильный принц, захотелось обнять широкие мужские плечи, прислониться к мужскому телу, взять на себя частичку его боли.

— Разве я прикасаюсь, Таня? Смотри, ни один сантиметр моей кожи не соприкасается с твоей.

Формально так и было, он стоял близко очень близко… Но когда я убрала шпильку своей туфли с его ботинка, мы даже опосредовано не соприкасались.

— Ты на меня смотришь, ты на меня дышишь. Не смей этого делать! — вновь заговорила моим голосом феминистка.

Боже, как глупо и жалко звучат мои слова… Словно я маленькая, капризная, до конца избалованная девочка.

— Зачем ты постоянно на меня пялишься? Это раздражает.

— Татьяна Николаевна, тебе придётся пристрелить меня к чертям собачьим, — на полном серьезе произнес Шувалов, — потому что я не могу на тебя не смотреть. Это выше моих сил! Но если ты скажешь, если так тебе будет спокойнее, я сам себе сделаю харакири или горло перережу. Единственное, не забывай, что в этом случае ты лишаешь своего будущего племянника или племянницу отца.

«Какой невозможный, наглый гад!» — возмутилась феминистка. «Герой, все готов для тебя сделать», — восхитилась мечтательница.

— Отпусти меня немедленно, — приказывала я.

— Отпущу, Танечка, обязательно, когда мы с тобой поговорим.

— Я не разговариваю с чужими мужьями.

Он рассмеялся, сексуально так рассмеялся, а главное, по-доброму, как прежде, словно его позабавила сказанная мной глупость.

— Большинство мужчин чьи-то мужья… Кроме того, мы ведь теперь одна семья, Танюша, я не просто для тебя чужой муж, я законный супруг твоей сестры, а ты моя свояченица… Считай, что по-родственному будем разговаривать.

Он что, издевается? Какой «по-родственному», если я каждой клеткой чувствую его агрессивный сексуальный жар. А может, этот огонь, нестерпимый сексуальный голод исходит от меня? Алая помада продолжала плавиться на губах… и я снова их облизнула, вовсе не из кокетства, просто попыталась увлажнить иссушенную его взглядами кожу. Зрачки мужских глаз снова среагировали, а кадык на его шее дернулся.

— Х-хорошо, давайте поговорим, Александр Иванович. Д-допустим, насчет брачного контракта, который вы заключили с моей сестрой?

— Что в нем не так, Танюша? — ухмыльнулся Шувалов и чуточку наклонился ближе…

«Боже, его губы, его мощное тело всего в сантиметре от нас, — всхлипнула развратница, — а мужской член… он хоть и не касается, но я все равно чувствую его полную боевую готовность». Низ живота обдало жаркой горячей волной, ноги немного подогнулись, а голова пошла кругом… Чертов волшебник, как он умудряется раскручивать мир вокруг нас? «Боже, я его хочу, — продолжала плавиться во мне развратница. — Один поцелуй, Танечка, полжизни готова отдать за один поцелуй». Грудь продолжала так же бурно вздыматься, сердце стучало, как ненормальное, а я судорожно вдыхала пропитанный мужским одеколоном воздух, попадая в такт такого же неровного дыханья.

«Может, все же по яйцам попробуем?» — отвлекла меня феминистка. Вовремя, чертовски вовремя, или я бы сама его поцеловала.

— M-м-м, в пункте четыре, в нем сказано, что все расходы на ребенка вы берете на себя.

— И-и-и? — хмуро спросил Шувалов…

— В пункте 4.1 идет разъяснение, что вы оплачиваете рождение ребенка в клинике и берете на себя все медицинские расходы после его рождения, но в договоре ничего не говорится о медицинских расходах во время Юлиной беременности. Ну там, всякие анализы, УЗИ, витаминки и так далее… Я понимаю, у нас бесплатная медицина, однако она предоставляет лишь необходимый минимум.

— Эти расходы — само собой разумеющееся. Юля уже наблюдается в хорошей платной