клинике. Кроме того, есть еще пункт три, в котором говорится, что все необходимые траты на медицину и расходы на обучение моей жены в период действия нашего брака я тоже оплачиваю со своего кармана.

— Однако согласитесь, тут можно по-разному трактовать, непонятно, к какому пункту отнести данные расходы, то ли это медицинские траты на вашу супругу, то ли медицинские траты на ребенка, которые вы согласны оплачивать лишь только после рождения последнего.

— Помнится, Мишка очень хвалил твою въедливость и дотошность, хотя сейчас это больше похоже на попытку прикопаться.

В самую точку, я с особой тщательностью изучила этот чертов контракт, желая найти какой-то подвох, пункты, ущемляющие права Юли или ребенка. Но ничего не обнаружила серьезного. А болтаю сейчас эту чушь лишь из боязни, что Шувалов начнет более интимные разговоры, касающиеся нас двоих, и я не выдержу, выдам свою тоску, боль, вперемешку с другими чувствами, которые сейчас теснили мою грудь, вырываясь на свободу.

— Конечно, эти суммы относятся к медицинским расходам на жену. Но если ты считаешь свои замечания действительно важными, думаешь, что я такой жадный и не оплачу витаминки, мои юристы подготовят соответствующее дополнительное соглашение, в котором более подробно пропишут этот момент.

— Саш, а мне вот интересно, если бы мы поженились, ты бы мне тоже назначил содержание в размере тридцать тысяч рублей?

Ой, зачем я спросила?

— По-твоему, мало, учитывая, что все остальные расходы я беру на себя?

— Мне просто любопытно.

— Любопытно?

Лицо Шувалова сковала поистине принцевская улыбка… ослепительная до дрожи в коленках, только в красивых серых глазах была грустинка. Пальцы его правой руки потянулась к моему лицу, но под красноречивым свирепым взглядом отпетой феминистки остановились буквально в миллиметре от щеки. Вместо горящей румянцем негодования кожи пальцы коснулись моего локона. Волосами нельзя ничего чувствовать, говорят, в них нет нервных окончаний. Тогда откуда взялся это гребаный ток?!

— Нет, моя дорогая Роза, — проникновенно прошептал Шувалов, — тебе бы я предложил полцарства в придачу.

Задохнулась… По коже побежали жаркие мурашки. «Танечка, кажется, мы проворонили настоящего принца», — грустно прошептала мечтательница. «Не слушай эту влюбленную дуру! — сразу же насупилась феминистка. — Королевские сыны не спят сразу с двумя сестрами, так мог поступить только настоящий сукин сын».

— В придачу с таким, как ты, я отказалась бы и от целого царства.

Ожидала увидеть боль в красивых серых глазах… Возможно, даже хотела этой боли. Но, наверное, Алекс был готов к подобному ответу, привык, что я постоянно его пинаю, боли не появилось, лишь грустная обреченная ухмылка.

— Лучше сдохну, но не достамся врагу. Так, Танечка?

Судорожно сглотнула образовавшийся в горле ком. Мечтательница заплакала, разочарованная развратница махнула на меня рукой, забравшись в самый крайний уголок моей головы. Я же молчала, не в состоянии была и звука произнести, слезы закипали в глазах, а грудь разъедало горечью, которой я с лихвой окатила нас двоих.

— Кстати, вопрос, который я хотел с тобой обсудить, тоже касается здравоохранения, — мужской голос был спокойный и деловой. Шувалов весь собрался, немного отстранился, словно теперь близость со мной была ему неприятна. Только руки по обе стороны от моей головы не убрал, продолжая удерживать в капкане своего тела. Однако теперь передо мной был не пышущий страстью мужчина, а собранный отчужденный бизнесмен.

— Здравоохранения?! Что-то не так со здоровьем сестры? — встревожилась я.

— Нет, насколько я знаю, беременность протекает нормально, правда, у Юли очень низкий уровень гемоглобина, но, по словам доктора, это вполне поправимо, ей назначили препараты, содержащие железо. Также твоей сестре нужно побольше есть яблок, красного мяса и печени. Не переживай, я послежу.

Стало вдруг невыносимо горько. Он будет следить за Юлиным питанием, заботиться… О ней, а не обо мне? Черная пелена зависти застелила глаза… Иррационально, Таня, ты ведь сама настаивала на его благородстве и ответственности. Иррационально, но все равно больно.

— Значит, ты приболел, бедненький? — с явной издевкой спросила я.

Шувалов даже не усмехнулся…

— Нет.

Неужели никакой перепалки не будет? Даже разочаровалась немного. Вру, много… Разочарование теснило грудь, не давая дышать нормально. Причем сейчас я разочаровалась в себе, потому что веду себя как влюбленная пятнадцатилетняя девчушка, старающаяся каждым словом уколоть предмет своих воздыханий.

— К счастью или наоборот, со мной все в порядке, — продолжил Шувалов, — за исключением того, что одна колючая роза, ставшая сегодня мне свояченицей, продырявила, словно решето, мое сердце своими шипами. И я теперь захлебываюсь от боли и кровищи.

Удивилась, такой ровный равнодушный тон и такие эмоциональные слова. А в глазах тоска… безнадежная зеленющая тоска.

— Бедный мальчик, — в моем голосе снова слышалась насмешка, будто я вмиг помолодела, превратившись в обиженного подростка. — Думается мне, что он заслужил, Роза просто так не будет колоться.

Мужские пальцы снова прикоснулись к моему локону, и я опять дернулась от прошедшего по телу тока.

— Заслужил, — покорно произнес Шувалов.

Поздно, милый мой, чтобы не потерять свою Розу, нужно было так мало, всего лишь сохранять ей верность. Ну почему для многих мужчин это невыполнимая задача.

— Но речь сегодня не обо мне, — вселенская грусть исчезла из серых очей, Алекс снова превратился в делового преуспевающего бизнесмена Шувалова Александра Ивановича, все эмоции которого надежно спрятаны под беспристрастной маской. — Я хочу поговорить с тобой о здоровье Николая Алексеевича.

Руки задрожали, теперь мое дыхание перекрыло беспокойство за родного человека.

— Что с папой, Саш?

— Врач, приезжавший с бригадой медиков тем вечером, когда Николаю Алексеевичу стало плохо, после того как он побоксировал с моей рожей, в общем, доктор сказал, что его кардиограмма очень тревожная. Твоему отцу надо срочно заняться здоровьем, иначе в любой момент может произойти инфаркт. Танюш, у него серьезные проблемы с сердцем… Скорее всего, нужна будет операция, возможно, не одна. Я предлагал ему неоднократно, даже буквально несколько минут назад, оплатить его лечение в одной из лучших сердечно-сосудистых клиник нашей страны. Но, видимо, он считает мои деньги грязными или не хочет ходить в должниках у такого недостойного человека, как я.

Волнение разбушевалось в груди… Мой родной упрямый папка. Он всегда отмахивался от болезней, считая, что мужик не должен жаловаться, подумаешь, какой-то насморк, кроме того, он совершенно не доверяет современной медицине, считая, что сейчас не врачи, а сплошные шарлатаны.

— Николай Алексеевич просил вам ничего не говорить, сказал, что займется здоровьем, но мне кажется, ничего не делает. Во всяком случае, я осторожно выспрашивал у Юльки, она думает, что у папы легкая возрастная аритмия. Ты, если судить по твоему встревоженному лицу, тоже не знала о наличии серьезных