Семь жизней.

Детские неоперившиеся души.

Здесь орудовал матерый хищник. Возможно, он не осознал еще себя таковым, но Холдстока послали именно за тем, чтобы этого никогда не случилось.

Гарольд похлопал себя по карманам, нащупал фляжку и основательно приложился.

Ему не требовалась чистота и ясность мысли. Он нуждался во вдохновении, которое, в свою очередь, жаждало женщин и увеселений.

Последний ребенок пропал около девяти дней назад – именно столько потребовалось вестям, чтобы проделать длинный путь до королевского инспектора, а Холдстоку – бросить муторное расследование на западе и сорваться через два штата. Шериф утверждал, что между первыми исчезновениями прошло порядка двух месяцев, а последние три произошли с перерывом в две недели, что однозначно указывало на скверное – голод зверя рос.

Если верить расчетам шерифа, у Гарольда оставалось порядка пяти дней. Сущая безделица. Однако сейчас его настрой был далек от рабочего. Ищейка устала. Нюх притупился, живот урчал от голода.

Костюм Холдстока пропитался дорожной пылью, он не помнил, когда в последний раз ел не в седле. Сон приходилось воровать у себя, кусками отрывая от дела. А женщины? Похоть рисовала чудные картины послушных юных тел. И никаких разговоров о пропавших детях, пущенной крови и телах в дымоходе. Смерть подождет утра. Возможно, пару дней.

Гарольд сошел с перрона. Город лежал выше железнодорожной станции. От нее до океана было не больше мили. Порт – в донесении говорилось о подозрительной активности в доках. Нужно проверить их в первую очередь. И узнать, куда еще любят лазать местные детишки… От мыслей разнылась голова. Завтра, все завтра. Дело пустило глубокие корни в этот город. Зверь не уйдет. Холдсток чуял это своим особым, поджилочным чутьем. Бабы. Выпивка. Кусок мяса.

Следующим днем, глубоко пополудни, с трудом выпутавшись из смятых простыней и катая на языке шершавое имя ночной прелестницы, Гарольд получил оплеуху судьбы. Еще не поражение, но весьма хлесткий удар. Ночью в городе пропала девочка. Об этом шепталась вся гостиница и, не скрываясь, кричала улица. И наконец-то прибыл королевский инспектор Холдсток!

Окна Гарольда выходили на городскую площадь, он видел, как к мэрии подкатил современный экипаж. С лошадей хлопьями облетала пена. Судя по грязи, забрызгавшей повозку, они гнали что было сил. Хлопнула дверца. Показался господин королевский инспектор. Одним своим видом этот тип заставил зевак втянуть брюхо и верноподданно закатить глаза. Гарольд встретил его зевком и махнул рукой, благословляя. Первую партию они прозевали, но план, со скрипом и провисанием, начал втискиваться в колею.

Разматывая клубок любой сложной истории, первым делом Гарольд принимал всего одно решение: будет он его распутывать, идти вдоль нити и корпеть над каждым узелком – или разрубит одним ударом. Определившись со стратегией, Гарольд никогда уже от нее не отступал. В тактике же позволял себе все и с удовольствием: плевал на ограничения и логику, ошибался, бродил впотьмах и исступленно копал самые дикие догадки. Гарольд был готов на все, чтобы проснулась муза. На пару они взрывали горы.

Дело похитителя детей не выглядело сложным.

Однако чутье – ведущий калибр, которым орудовал Холдсток – требовало особых мер. Именно поэтому он принимал ледяной компресс, лежа в гостинице, и он же стучал кулаком по столу мэра, настаивая на безоговорочном сотрудничестве. Особый случай! Они припустят наперегонки, один будет распутывать и тянуть, другой – раздирать и резать. Кто придет к финишу первым, тот и… В конце концов, им обоим платят за это.

Мир скверных людей притягивал Гарольда Холдстока, будил его пороки, не позволял им прятаться в карманах души. Первым делом стоило изучить город. Гарольд предпочитал брать его с самого дна, собирать на кожу вместе с чадом и руганью на узких петляющих улочках, выслушивать сплетни и сочинять свои в ответ, хихикать сальным шуткам, отвешивать тумаки и зуботычины, проливать пиво на темные, сроду не мытые столы. Но это был длинный вход. В нынешней ситуации Гарольд нуждался в обрыве. Прыгнуть с большой высоты и разбиться о разгадку.

Выпроводив женщину, которая оценила свою искусность в доллар, а Гарольд в восхищении добавил четвертак, он взялся за местную газету. И не нашел там ни слова о похищении. Разумно. Особое внимание Гарольд уделил названиям судов, прибывших или отбывающих из порта. «Непременно посетить кладбище», – возникла несуразная мысль. Гарольд ухватил ее за хвост и начал разматывать. «Что хочешь там найти? Кенотафы? Родители вряд ли настолько отчаялись вернуть детей, чтобы оставить им пустые могилы. Проверить, не случалось ли прежде, десять, двадцать лет назад похожих случаев? Чем плох допрос старожила? Что там, на кладбище?» Внутренний голос перевернулся на другой бок и захрапел.

Среди необходимых вещей Гарольд затребовал карту города. Она датировалась позапрошлым годом. Вряд ли что-то значительно изменилось. Гарольд грыз ногти, намечая точки дневного рандеву: доки, кладбище и – внезапно! – железнодорожная станция. Он привык безоговорочно верить чутью, но выбор удивлял. Разум искал земные резоны, бормотал, приводил аргументы, пока Холдсток спускался по лестнице, но он уже себя не слушал. Гарольд Холдсток верил. «Прыгнуть и разбиться!»

Порт затянуло душной послеобеденной ленью. Работа едва двигалась.

Доки стояли пустые, рабочие дремали в тени, курили трубки и штопали ботинки.

Дорога досюда заняла у Гарольда не более часа, коляску он брать не стал и дошел пешком. Холдсток заслонился ладонью от солнца, изучил доки, оглянулся в сторону холмов, на которых лежал город. «Семь на пять миль, – прикинул он. – Тысячи три человек. И с каждым не выпьешь. Денег не хватит».

С чего-то нужно было начинать.

Холдсток присел рядом с парнишкой, латающим робу.

– Это маяк вон там?

Мальчишка едва дернул головой.

– Угу.

– Давно работаешь?

– Угу.

– Небось в матросы метишь?

– Дядя, – парень отложил иголку в сторону. – Чего надо?

– Ищу какую-нибудь, – замялся Гарольд, растирая большим пальцем щепоть, простаки отлично ему удавались, – эту… ну…

– Бабу? – озарился парень.

– Нет, – с сожалением отказался Гарольд. – Тайну. Такое… странное…

– Пфф, – шумно высморкался парнишка. – Этого дерьма навалом! – и протянул чумазую ладошку. Холдсток с пониманием полез за пазуху. Мальчишка не опускал глаз, пока в руке не звякнуло трижды. «А шлюхи не так уж дорого берут», – подумалось Холдстоку, воткнул иглу в подошву и старательно закрутил вокруг нитку. Пенсы беззвучно канули в огромных карманах.

– Что-то, дядя, похож ты на этих, – нахал смотрел с вызовом.