метров на пятьдесят, а скорее и все семьдесят. Что с одной стороны, что с другой его ограждали высоченные каменные стены, внутрь попасть можно было через единственную арку. На случай, если вдруг придётся в спешном порядке баррикадировать ворота, там заранее сложили мешки с песком

Под котлом уже развели огонь, дежурный кашеварил, другие ранние пташки расселись вокруг огня и курили. Выбрались во двор преимущественно бойцы третьего отделения, с которыми успел повоевать, но только подошёл, и разговоры как отрезало. И дело было отнюдь не в том, что я взводный, раньше при мне почём зря трепались, просто я — оператор, а они — нет.

Я здесь чужой. Я теперь вообще везде чужой, кроме Новинска. Да и там отнюдь не везде свой. Такие дела.

Но я всё же вот так сразу уходить не стал и зачерпнул кружкой из котла поменьше чаю, тогда чернявый Тимур Таш вдруг спросил, поименовав меня старым званием:

— Господин вахмистр, как думаете, полезут на нас макаки?

Я только плечами пожал.

— Непременно полезут, — степенно заявил ефрейтор Бирюк. — Вопрос лишь в том — когда. До нас здесь люди чуть ли не цельную неделю спокойно просидели. Может, и нас ещё переведут. Как думаете, фельдфебель?

Ответить я не успел. Прибежал Никодим Мель, передал приказ явиться пред ясны очи подпоручика. Пришлось в несколько глотков допивать чай и подниматься на второй этаж торговых рядов, где в комнате с прокинутым туда проводом полевого телефона и расположился Арсений Новик.

Тот моему появлению, такое впечатление, нисколько не обрадовался. Справился о состоянии дел, потом приказал:

— Накажи всем бойцам огонь без приказа не открывать! За это отвечаешь персонально!

Ну конечно! А кто же ещё-то?

Задрал…

Нихонцы проявили себя часа через два после рассвета. Сначала как-то очень уж ожесточённо разгорелась перестрелка на восточных подступах к городу, к небу там повалили густые клубы дыма, а вскоре дозорный углядел вражескую разведгруппу, передвигавшуюся по пустынным улицам на мотоцикле со странного вида люлькой, отдалённо напоминавшей своим видом остроносую лодку. Тот проскочил перекрёсток слишком быстро, чтобы хоть кто-нибудь успел прицелиться, уверен — выстрелов не прозвучало именно по этой причине, а отнюдь не из-за моего приказа не открывать огонь до особого распоряжения на сей счёт. Пришлось незамедлительно обежать часовых заново и напомнить о запрете нарушать тишину, заодно пригрозить всеми карами небесными тем, кто не утерпит и демаскирует нашу позицию.

— Пусть мимо проходят, что ли?! — возмутился один из бойцов. — А мы тут на кой поставлены?

— Приказы исполнять вы поставлены! — отрезал я. — Приказы!

С улицы донёсся рык мощного мотора, я встал у простенка, осторожно глянул в окно и увидел, как из-за домов вывернул странного вида танк с какой-то совсем уж несерьёзной на вид башенкой, отмеченной красным кругом. Следом появились пехотинцы, эти передвигались вдоль стен, то и дело ныряя в переулки и подворотни.

— Без приказа не стрелять! — повторил я и рванул по коридору второго этажа в комнату, где расположился Арсений Новик.

Тот говорил по телефону:

— Одна танкетка и до взвода пехоты…

Боевая машина только-только начала подъём к нашей площади, когда донёсшиеся с той стороны энергетические помехи заставили болезненно дрогнуть набранный мной потенциал. Раз, другой, третий…

Поиск! Нихонцы задействовали технику активного поиска!

— Они знаю, что мы здесь! — выпалил я. — У них оператор!

— Вздор! — отмахнулся Новик.

— Господин подпоручик, прикажите открыть огонь! — вновь попытался я достучаться до командира.

У того на скулах желваки заиграли.

— Отставить истерику! — рявкнул он в ответ, и тут с улицы донеслись частые хлопки выстрелов, что-то загрохотало на чердаке, затрещало дерево, полетели за окном обломки черепицы.

Миг спустя наводчик танкетки сместил прицел ниже, и выпустил короткую очередь по второму этажу. Снаряды угодили в стену и не пробили каменную кладку в полметра толщиной, только пыль полетела да в ушах зазвенело. Бойцы немедленно открыли ответный огонь, и вражеские пехотинцы разбежались по подворотням, стали огрызаться оттуда, а через окна в комнату залетело несколько пуль. Дальше гулко бахнуло противотанковое ружьё, и нихонская боевая машина, рыкнув двигателем, начала спешно сдавать назад, вмиг скатилась к перекрёстку и скрылась от обстрела на соседней улочке, но дальше не поехала — я так и ощущал выплески сверхсилы, испускаемые находившимся в ней оператором.

Он продолжил вести разведку, и я не преминул этим обстоятельством воспользоваться: сотворил одну шаровую молнию и сразу же другую, за обеими прокинул управляющие силовые нити. Первый сгусток энергии послал над крышами домов, намереваясь уронить на танкетку сверху, а второй отправил низом с таким расчётом, чтобы достичь угла дома самую малость позже.

Ворочавшееся в голове ясновидение с болезненной резкостью давало знать, где именно находится в текущий момент источник сверхэнергетического возмущения, и атаковал я наверняка: скрипнув зубами от резкой боли, разделил свой потенциал на две неравные части и перекинул по первому каналу мегаджоуль, а по второму — два. Усилием воли повысил концентрацию энергии в зарядах, дистанционно увеличил напряжение, провёл ионизацию и нагрев, до предела взвинтил давление и — превратил слабенькие шаровые молнии в плазменные снаряды!

Контроль над первым из них я потерял сразу, как только тот перемахнул через крышу и спикировал в переулок, где нашла укрытие танкетка. Не донеслось ни хлопка, ни вороха помех, моя конструкция просто перестала существовать, но вот вторая — рванула! Вражеский оператор попался на отвлекающий манёвр и не успел среагировать на новую угрозу, плазменный шар врезался в какое-то препятствие — сто к одному, в борт танкетки! — и сдетонировал.

Я понятия не имел, сколь серьёзные повреждения нанёс боевой машине взрыв мощностью в полкило тротилового эквивалента, но отголоски поискового воздействия оборвались в тот же миг. Уже какой-то результат…

Голова пошла кругом, словно я задействовал не три мегаджоуля сверхсилы, а на порядок больше, вот и сполз по стеночке на пол, принялся перебарывать дурноту и унимать болезненное сокращение основного энергетического узла. Но кто б мне дал дух перевести!

— Фельдфебель, наверх! — крикнул Новик, пришлось исполнять.

Обстрел со стороны нихонских пехотинцев пошёл на убыль, и всё же выпрямляться с риском поймать случайную пулю я не стал, сделал это уже только в коридоре. Нахлобучил трофейную каску, переждал приступ головокружения, ругнулся вполголоса и поспешил к лестнице на чердак.

Там в воздухе витала пыль и всё было засыпано песком — один из выпущенных танкеткой снарядов угодил в бруствер и разорвал несколько мешков. Расчёту противотанкового ружья повезло отделаться испугом и запорошенными глазами, а остальные попадания пришлись выше и оставили дыры в кровле.

Вернувшись на второй этаж, я