– Снова здравствуйте, Алексей. Я правильно произнесла ваше имя? Слишком уж оно необычное.

– Добрый день, Кира. Да, правильно.

– Вечер, Алексей. Вечер, – поправила она меня.

– Понимаю. Тогда приятного вечера.

– Ну, насколько приятным он будет, полностью зависит от нас с вами.

– Да, согласен.

– Значит, зачем откладывать, давайте приступим: что вы хотели мне предложить?

– Кира, я как-то сразу не спросил, вы не против, что я обращаюсь к вам по имени?

– Да, конечно, Алексей.

– Хорошо. Первый вопрос: Кира, для понимания процесса расскажите мне, пожалуйста, о процедуре продажи нейромодулей, к примеру, нейросетей. И каким образом вы подвязываете к ним базы знаний?

– Здесь всё просто. Покупатель обращается к нам за возможностью приобрести и установить нейросеть, да и эту услугу мы предоставляем в нашем медицинском центре. С этим всё понятно? Но так как эти нейромодули поставляются компанией «Нейросеть», то в силу вступает несколько их маркетинговых условий. Первое: в комплекте с любым нейромодулем идёт бесплатная специализированная база знаний. Второе: на покупку следующих баз знаний даётся значительная скидка, но на сумму, не превышающую трёхкратной стоимости приобретённого модуля. И третье: если цена покупки превышает сто тысяч кредитов, то позволяется бесплатно добрать ещё баз на треть стоимости. Это официальные условия для центров продаж и дилерских центров. Кроме того, есть уже дополнительные условия, предоставляемые нами… – Здесь девушка приостановилась и отвлеклась на несколько секунд. – Простите, – сказала она, – к этой сделке, если она состоится, придётся привлечь ещё несколько человек, их представитель сейчас со мной связался. Интересуется, как идут переговоры.

– Передайте, что пока хорошо. Но мы не закончили и обсуждаем условия.

Было заметно, что для Киры это первое дело подобного рода, она хоть и держалась довольно уверенно, но периодически несколько смущалась и сбивалась с нити разговора. Как, например, сейчас, когда с ней связались её напарники, которые, вероятно, сидят и ждут нашего решения. И этот звонок смутил её, и она сболтнула лишнего. Про то, что к делу подключено ещё несколько личностей, но мне-то этого знать было не нужно.

Закончив говорить с людьми, связавшимися с ней, она ещё раз со смущением посмотрела на меня и сказала:

– Простите.

– Да ничего, я всё понимаю. Давайте лучше продолжим, Кира. Вы хотели мне рассказать о том, что есть какие-то условия, которые может выставить мне ваша контора.

– Конечно. Мы, как судебно-исполнительный орган, не имеем права распродавать конфискованное имущество до погашения задолженности. Но если такой возможности нет и это подтверждено независимой экспертной комиссией, то мы обязаны его распродать, чтобы как минимум покрыть свои издержки по этому делу, а в наилучшем варианте, чтобы погасить по минимуму все финансово-денежные долги с арестованного предприятия. Но это не наш случай, в данном деле финансовые дыры уже прикрыты. Нам для погашения издержек был выделен этот конфискат, который мы и стараемся сейчас реализовать. И как результат – наше объявление в сети и разговор с вами.

– Но я так и не услышал ваших условий, – немного подтолкнул я девушку в нужную сторону.

– Ах да, простите. По сути, нам нет необходимости продавать полученное имущество по себестоимости. Единственное, что от нас требуется, – это покрыть наши затраты и придерживаться общей схемы продаж, выстроенной поставщиком продукта.

– Спасибо, общая схема мне понятна. – И я задумался на несколько мгновений.

Видя мои колебания, девушка спросила:

– Вас что-то не устраивает?

– Хм. Кира, есть определённые моменты или нюансы, которые я хотел бы прояснить. То, что вы рассказали, – стандартные условия для распродажи конфиската, они неизменны: какими были пятьдесят лет назад, такие и сейчас. Но это несколько не то, что я хотел от вас услышать. Ведь у вас определённо должны быть какие-то другие условия для особых случаев. – При этом я постарался выделить слово «особый» и продолжил: – Тем более что вы явно стараетесь сбыть залежалый или не пользующийся спросом товар. Я по своим каналам проверил, когда к вам последний раз, возможно, обращались относительно этого объявления, и, как оказалось, это произошло чуть позже того, как к вам попал конфискат. А было это примерно два месяца назад. Отсюда я делаю вывод, что у вас не может не быть какого-то особого отношения к покупателям, заинтересовавшимся этим предложением.

Девушка совсем уже грустно посмотрела на меня, совершенно не веря в возможность как-то повлиять на моё решение, и начала рассказывать:

– Понимаете, на текущий момент наши издержки по этому делу достигли уже суммы в сто двенадцать китов, вот в пределах её мы и должны оперировать, чтобы закрыть свою задолженность перед управлением. И поверьте мне, названная цифра значительно меньше реальной стоимости всего объёма выставленных к продаже вещей. Но даже она является большими деньгами здесь, на периферии. Те, кто может её оплатить, уже не нуждаются в нашем товаре, а те, кому он нужен, не могут себе этого позволить. Мы даже готовы пойти на неимоверные уступки по дополнительной комплектации базами, но клиентов нет. Обязательное условие приобретения нейромодулей, чью минимальную цену мы не можем снизить больше чем на тридцать процентов, отталкивает всех покупателей. Вы правы, первое время было большое количество звонков, но они прекратились, и сейчас этот товар лежит на складе мёртвым грузом. А списать его наше управление не может, так как он проходит в реестре материальных ценностей. И с каждым днём его хранения цена на товар падает, а стоимость обеспечения его целостности и сохранности растёт. И рано или поздно ценовой максимум на конфискат превысит стоимостный минимум по его хранению, и тогда все убытки лягут штрафными санкциями на нашу небольшую контору. Чего мы всеми силами готовы были бы избежать. Ну вот, теперь вы знаете весь расклад. А я в свою очередь готова рассмотреть любое ваше разумное предложение.

Кира замолчала и ожидающе посмотрела на меня.

– Спасибо за доверие. Кира, вы знаете, до меня только что дошло, что я до сих пор не знаю, о чём мы говорим. Я так и не видел вашего прайса на выставленные товары, – сказал я, чтобы обдумать свой ответ и немного отвлечь девушку.

Прайс мне, по сути, был не нужен. Я бы приобрёл у них любые базы, которые бы они согласились продать.

– Ой, простите, – встрепенулась Кира, – забыла. Вот ссылка, закачивайте. А я пока расскажу, с чего всё началось, и дам небольшие пояснения, – сказала она. И пока я просматривал открывшийся прайс выставленных на продажу лотов, Кира начала: – Вы знаете, на чём специализировался Институт мозга имени профессора Арлока Кровка?

– Нет, – просто ответил я.

– Странно, – удивилась Кира. – А я почему-то подумала, что вы именно поэтому и связались с нами. Ну да ладно. В общем, слушайте. Основной деятельностью института являлась разработка универсальных баз знаний под определённые направления, заказы на которые им поступали от госорганов. Основные направления, по которым проводились работы, – это: из крупных – «Техника», «Транспорт», «Медицина», «Наука», «Экономика», «Военное дело», «Строительство», из более узких – «Полёт», «Астронавигация» и «Колонизация». Работали они совместно с компанией «Нейросеть», которая предоставляла им в пользование различные нейромодули и последние версии узкоспециализированных баз. Кроме того, на базе института была развёрнута местная кампания по имплантации более простых и доступных нейромодулей, а также по разработке оптимального курса для изучения баз знаний. Как видно, вторая ипостась института как местного центра нейроимплантации вполне понятна. А вот с первой… Базы успели разработать её только до шестого уровня, кроме базы «Полёт», её уровень – седьмой. Исследования по этим направлениям длились уже четвёртый год, когда по каким-то неведомым причинам финансирование института прекратили, а компания «Нейросеть» разорвала с ними все контакты. Поговаривают, что директор института отказался выполнять какой-то не очень хорошо пахнущий заказ, и после этого в наказание институту перекрыли кислород. Практически сразу им припомнили все их промахи, затягивание сроков, из всех углов повылазили кредиторы. Заказчики отозвали предоставленные на исследования средства. И как следствие – институт объявили обанкротившейся организацией, а потом выставили на торги. У них был шанс откупиться, расплатившись по всем кредитам, но главный бухгалтер института бесследно исчез, а директора через несколько дней нашли мёртвым. Это и послужило поводом к его расформированию, описи и конфискации имущества и последующей его распродажи. Нашей компании достались нейромодули и разработанные базы знаний. Вот, по сути, и вся предыстория этого дела.