– Это Наката. Простите, что побеспокоил. Не подумайте ничего плохого.

Ответа не было.

– Накате собака сказала идти за ней. Он пошел и оказался у вас. Извините Накату и отпустите домой, если можно…

– Сядь-ка на диван, – тихо, но твердо произнес мужской голос.

– Хорошо, – сказал Наката и присел на стоявший тут же узкий диванчик. Рядом с ним, не шевелясь, как изваяние, сидел черный пес.

– Вы господин губернатор?

– Вроде того, – прозвучало из темноты. – Пусть так, если тебе так понятнее. Это не имеет значения.

Человек обернулся, протянул руку и, дернув за цепочку, включил торшер. Свет лампа давала какой-то старомодный – желтоватый и слабый, но, чтобы осмотреться, и такого было достаточно.

В кожаном вращающемся кресле, закинув ногу на ногу, сидел высокий мужчина в черном шелковом цилиндре. На нем был длиннополый и узкий ярко-красный сюртук, надетый поверх черного жилета, черные сапоги и белоснежные брюки в обтяжку. Мужчина поднес руку к цилиндру, как если бы приветствовал даму. Левой рукой он сжимал черный стек, инкрустированный золотом. Судя по шляпе, это был тот самый Кошатник, о котором рассказывал Кавамура.

Неприметные черты лица – в отличие от одеяния. Не молодой, не старый. Не сказать, что красавец, но и не урод. Густые брови, здоровый румянец на щеках. Лицо на удивление гладкое – на таком ни борода, ни усы не растут. Прищуренные глаза, на губах играет насмешливая улыбка. В общем, лицо не запоминающееся. Взгляд на таком не останавливался – не то что на костюме, в который вырядился обладатель этого лица. Попадись он на улице в другой одежде, вполне возможно, Наката бы его и не заметил.

– Знаешь, как меня зовут?

– Нет. Наката совсем забыл сказать, у него голова не в порядке.

– Не узнаешь? – С этими словами человек встал со стула, повернулся боком и, немного присев, прошелся туда-сюда. – А так?

– Нет. Наката не узнает. Извините.

– Вот оно что. Виски ты, как я понимаю, не пьешь?

– Совершенно верно. Наката вино не пьет и не курит. Он бедный, ему даже пособие платят. У него таких денег нету.

Человек снова сел и положил ногу на ногу. Взял со стола стакан с виски, сделал глоток. Кубики льда в стакане тихонько звякнули.

– А я, пожалуй, выпью. Не возражаешь?

– Ну что вы! Наката совсем даже не против. Пейте, пожалуйста.

– Спасибо, – сказал человек и опять пристально посмотрел на Накату. – Значит, как меня зовут, ты не знаешь?

– Нет.

Губы чуть скривились. По ним, как рябь по воде, пробежала саркастическая ухмылка, исчезла и появилась снова.

– Кто виски пьет, тот с первого раза меня узнает. Ну да ладно. Меня зовут Джонни Уокер. Джонни Уокер. Большинство людей со мной знакомы. Скажу без хвастовства: меня знают во всем мире. Я знаменит, как какая-нибудь икона. Хотя я Джонни Уокер не настоящий. Английская компания, которая делает виски, тут совсем ни при чем. Просто позаимствовал этот наряд с этикетки. И имя тоже. Без разрешения. Потому что так было надо.

В комнате наступила тишина. Наката понятия не имел, о чем говорил этот человек. До него дошло только, что его зовут Джонни Уокер.

– Джонни Уокер-сан, вы иностранец?

Джонни Уокер слегка наклонил голову и сказал:

– Ну ты даешь. Ладно. Пусть будет так, если тебе так понятнее. Так или эдак. Все равно. Как хочешь.

И опять Наката ничего не понял. Получается то же самое, что с Кавамурой.

– И иностранец, и не иностранец? Разве так бывает?

– Бывает.

Наката решил дальше в этот вопрос не углубляться и спросил:

– Значит, вы приказали этой собаке привести Накату?

– Точно, – бросил Джонни Уокер.

– То есть… у вас к Накате какое-то дело?

– Да? Скорее это у тебя ко мне дело, – сказал Джонни Уокер и снова глотнул виски. – Насколько я понимаю, ты уже несколько дней торчишь на пустыре. Ждешь меня.

– Вот-вот. Наката совсем забыл. У Накаты с головой плохо, поэтому он сразу все забывает. Вы абсолютно правы. Наката хотел у вас про кошку спросить. Вот и ждал.

Джонни Уокер хлестнул черным стеком по голенищу сапога. Ударил несильно, но щелчок получился громкий, на всю комнату. Пес шевельнул ушами.

– Стемнело, прилив скоро… Давай-ка ближе к делу, – предложил Джонни Уокер. – Ты, верно, хотел у меня про эту пеструю Кунжутку спросить?

– Да-да. Совершенно верно. Жена господина Коидзуми попросила, и Наката уже дней десять ее ищет. Вы ее не знаете, Джонни Уокер-сан?

– Очень хорошо знаю.

– А может быть, вам известно, где она сейчас?

– Известно.

Наката смотрел на Джонни Уокера, приоткрыв рот. На секунду перевел взгляд на шелковый цилиндр, потом снова уставился в лицо. Тонкие губы человека уверенно сжались.

– И где же она? Где-нибудь недалеко?

Джонни Уокер кивнул:

– Да тут, совсем рядом.

Глаза Накаты забегали по комнате. Нет, ни видно здесь никакой кошки. Есть письменный стол, есть кресло, на котором сидит этот человек, диван, на котором сидит Наката, есть два стула, торшер, столик, где пьют кофе. А кошки нет.

– Тогда можно, я ее заберу?

– Это будет зависеть от тебя.

– От Накаты?

– Конечно, от Накаты. От кого же еще. – Джонни Уокер чуть приподнял бровь. – Одно твое решение и, пожалуйста, – забирай свою Кунжутку. Вот радость-то будет для жены и дочек господина Коидзуми! Или же ты ее никогда не получишь. И тогда все расстроятся. Ты ведь не хочешь, чтобы все расстроились?

– Нет-нет. Наката никого расстраивать не хочет.

– И я тоже. Совсем не хочу. Само собой.

– Что Накате нужно делать?

Джонни Уокер повертел в руках стек и сказал:

– Я хочу тебя кое о чем попросить.

– А Наката сможет?

– Чего люди не могут, я у них не прошу. Это пустая трата времени. Согласен?

– Наверное, – ответил Наката, немного поразмыслив.

– Если так, Наката сможет сделать то, что я попрошу?

– Да, наверное, – еще подумав, согласился Наката.

– Начнем с теории: любое предположение или гипотеза нуждаются в доказательствах обратного.

– Что-что? – спросил Наката.

– Если гипотезу никто не пытается опровергнуть, какой может быть научный прогресс? – Джонни Уокер хлестко ударил стеком по голенищу. Получилось весьма угрожающе. Пес опять насторожил уши. – Никакого.

Наката молчал.