Я вижу его красное, сморщенное личико как наяву. Глазки закрыл. Кричит не очень громко, но в той тональности, что сердце разрывается на части. Тяну к нему свои руки и… вижу лицо медсестры.

Он был настоящий. Никогда раньше я не видела новорожденных младенцев, но потом пересмотрела десятки роликов на ютуб. Как я могла предать его?

«Могла. Потому что его не было» — шепчет мне здравый смысл. Забудь и просто живи дальше.

«НЕТ». Я не могу. Что-то внутри меня продолжает отказываться принимать действительность. И требует добраться до правды. Настоящей.

Прекрасно понимаю последствия. Меня запрут в больнице. Возможно, в отделении для буйных. Может быть, я сама себя окончательно сведу с ума, но… Слишком много несостыковок. Даже мой разум, подверженный воздействию психотропных препаратов это понимает.

Кто-то или что-то хочет свести меня с ума окончательно. Может быть, родная мать? Ведь именно она решила признаться во всех своих грехах прошлого именно тогда, когда мне так нужна была поддержка близких. Хватит искать повод и здравый смысл. Они точно не про мою жизнь. Если я действительно хочу узнать правду, нужно сосредоточиться на ляпах и ошибках.

Для начала найти свою мать. Приставить ей нож к горлу, если потребуется. Заставить ответить на мои вопросы. Вариант «я была пьяненькая и случайно переспала с мужем собственной сестры» меня точно не устроит.

Пусть расскажет в подробностях, как так получилось, что она связалась с женатым мужиком, понесла от него, долгие годы скрывала тайну зачатия дочери, а потом вдруг, ни с того ни с сего, решила покаяться. Причём в тот самый момент, когда её дитя так сильно нуждалось в поддержке.

Ни одна женщина на такое не способна. Даже по велению совести. Значит, у мамы были свои причины, и она просто обязана мне их озвучить.

Я завела будильник на пять утра. Понятия не имею, в какое время сейчас мама ходит на работу. Скорее всего, к девяти, но мне не терпится увидеть её вновь. Я никуда не тороплюсь и дождусь её выхода из дома. А потом…

***

Можно мне стейк средней прожарки. Медиум велл, верно, — улыбаюсь официантке в лучшем стейк-хаусе города.

Хороший нож можно купить практически в любом магазине. Но мне захотелось украсть. Достать мягкий металл, которым режут мясо. Иногда сырое. Для резки живого я, видимо, ещё не готова.

Стоимость аккуратно спрятанного в сумочку ножа, скрупулёзно включила в чаевые.

Хотела испытать себя в этот момент. Понять, какие чувства испытываю, преступая закон. Адреналин буквально кипел в крови, глаза блестели от возбуждения. Нет, мне определённо нравится быть преступницей. По крайней мере, воровать ножи мне точно доставляет удовольствие.

Выследить маму не составило труда. Я знала, где она работает, где живёт, в каком магазине покупает продукты. Следить за ней, собственно, и не требовалось. Достаточно было просто позвонить в дверь нашей квартиры. Но я не хотела, чтобы отец или случайные прохожие присутствовали при нашем разговоре.

Нож лежал в моей сумочке, но я не собиралась его применять. Сама не знаю, что на меня нашло, когда я решила угрожать родной матери, приставив острое лезвие к её горлу.

Я хотела поговорить с ней наедине не потому, что собиралась проявлять жестокость, а потому, что не хотела, чтобы нас отвлекали. Её отвлекали. Она — моя мама и любит меня. Приехала ко мне, когда я попала в больницу. Мужчины могут забыть о существовании своих детей, женщины нет. По крайней мере, моя мама точно от меня не откажется.

Но и добровольно рассказывать мне всю правду она тоже не будет. Она могла это сделать раньше, но не стала. Почему? Боялась, что у меня будет обострение или есть иная причина?

Я выслеживала маму три дня. Следила за каждым её шагом, не обращая внимания на промозглый ветер и холодный дождь. Много раз собиралась подойти, но в последний момент делала шаг назад, не решаясь догнать её. Столько подходящих моментов упустила…

В тот день, когда я решилась, был выходной. Мама пошла в торговый центр, обошла десяток магазинов, присела выпить кофе за столиком. Вокруг толпы людей. Она легко может соскочить. Наверное, я этого и хочу…

— Ма-а-м, — подхожу к ней сзади.

Она смотрит на меня. Радость, удивление, испуг… В её глазах буйство эмоций.

— Даша? Что ты здесь делаешь?

— Хожу по магазинам, — никак не могу решиться перейти к делу.

— В Москве торговлю запретили? Ты сегодня приехала? — мотаю головой.

— Несколько дней назад.

— Почему мне не позвонила? Могла бы и в гости зайти. Папа потихоньку успокаивается и…

— Я виделась с ним. Он называет меня «дитя зла». Почему? — я несколько смягчила слова отца.

Мама побледнела. Её губы задрожали. Глаза наполнились слезами.

— Твой настоящий отец… он… Он был… необычным человеком. Невероятно красивый, умный. Но иногда он причинял людям боль.

— Тебе?

Она мотает головой.

— Тёте?

— Нет. С близкими твой отец всегда был очень заботлив и мягок. Он никогда бы нам не причинил вреда. Но он верил в силу судьбы. Не знаю, как правильно сформулировать. Его жажда справедливости, свойственная всем людям, дала сбой, когда он подружился с парнем, работающим в полиции. Тот рассказывал ему о преступлениях, а твой отец… Он брал на себя функции следователя, судьи и палача.

— В смысле, он убивал людей? — спросила я, едва дыша.

— Не убивал. Казнил. За совершённые преступления. Не всегда правосудие бывает правым. Я любила его больше жизни. И твоя тётя тоже. Но когда он узнал от своего друга, что на его след вышли, он решил…

— Так это был не несчастный случай?

— Нет, — глаза мамы потухли и покрылись пеленой.

— Но зачем он убил своего сына?

— Глеб должен был пойти по стопам отца. Он с раннего детства учился исправлять несправедливость. В садике, на детской площадке… Такой очаровательный мальчик был.

Я, как ошпаренная, соскочила со стула и выбежала из торгового центра. На ходу вызываю такси, покупаю билет на ближайший поезд до Москвы. Мне нужно срочно вернуться домой. Кажется, я начинаю догадываться, кто стоит за убийством в сауне.

Ну конечно же, любовник моей мамы жив! Он умеет убивать людей и наверняка симулировал свою смерть. Друг в органах помог. И сын его тоже жив. Не удивлюсь, что видела его среди друзей Ярослава.

Всё один к одному. Мужик, возомнивший себя Архангелом с карательным мечом в руке. Его сын. Слова Ярика о том, что все мои покойные коллеги в той или иной мере заслужили смерти. Его друзья, собирающиеся вместе на кладбище, чтобы вынести приговор обидчику. И частная психушка, которая должна спасти их от тюрьмы, если что-то пойдёт не так.