- Ты не чудовище! Если ты сам в себя не веришь, то поверь хотя бы мне!

- Ты плохо меня знаешь.

- Я знаю достаточно! И вот что, Рома, я тебе скажу - невозможно все время избегать правды. Хватит прятаться. И объясни, наконец, что здесь вообще происходит? Кто намалевал этот ужас на заборе?

- Если бы я знал… - покачал в ответ головой. - Там было не только это.

- Ясно, теперь давай-ка все по порядку. Одно то, что кто-то пишет тебе подобные послания, уже говорит о том, что тебя пытаются убедить в том, в чем ты наверняка не виновен.

- Или же хотят напомнить о моей вине.

- Рассказывай с начала, - потребовала Эмма. - А дальше разберемся. Я всегда думала, что ты любил свою жену…

Я покачал головой.

- Нет. И этого она мне не простила.

- Тогда зачем был этот брак?

- Она забеременела и сделала это нарочно. Господи, Эм, это звучит так глупо сейчас, но тогда я пришел к Ане, чтобы рассказать ей об этом. Я хотел знать, что ей не все равно. Хотел понять, что у нас есть шанс. Но она никак этого не показала и я, наверно, во многом назло влез в этот чертов брак. Сейчас я понимаю, что она просто не хотела вмешиваться в наши отношения с Леной. Но правда в том, что их, как таковых, никогда и не было.

- Понятно. Но почему ты не развелся, когда понял, что совершил ошибку?

- Сначала я пытался как-то с этим жить. Воображал, что можно построить семью и без лишних сантиментов. А потом… всего одна случайная ночь с Аней и стало ясно, что все, чего я добился - это потерял несколько лет жизни. После этого я решил, что с нашим с Леной браком пора заканчивать.

- Так почему же не закончил?

Я болезненно поморщился, ощущая, как снова поступают воспоминания о том дне. Веки смежились сами собой. Голос Эммы доносился словно бы издалека, а я снова погрязал, как в тине, в том бесконечно длившемся дне. Говоря то ли с ней, то ли с сами собой, ответил:

- Не успел. Я сообщил ей о желании развестись, как только вернулся домой. Мы сильно поссорились. Она упрекала меня в том, что я никогда не любил ее. Угрожала, что я пожалею о том, что решил ее бросить. Она продолжала кричать и угрожать даже тогда, когда я повез их к ее матери. А потом случилось это…

Фантомный запах гари снова заполнил ноздри. Я пытался открыть глаза и не мог этого сделать. Денис… где Денис? Ничего не видно. Я должен его спасти…

- Где мой сын? - пробормотал я вслух. - Я должен найти сына…

- Рома… что ты видишь? Как это произошло?

Эмма спрашивала меня, а я словно бродил в лабиринтах памяти, открывая первые попавшиеся двери, ища ответа на свои вопросы…

- Машина горит… - выдохнул я. - Там мой сын... Помогите…

- Рома, почему горит машина?

- Она столкнулась с другой машиной. Мы вылетели на встречку…

- Как это случилось?

- Не знаю… туман… кругом туман…

- Приглядись, Рома. Постарайся рассмотреть хоть что-то. Что ты видишь?

- Я веду машину. Лена кричит. Денис плачет.

- Что кричит Лена?

- «Я не позволю тебе меня бросить!».

- И что она сделала дальше?

У меня по коже вдруг пробежал мороз. Ужас. К горлу подступал ужас, как тогда, когда понял, что машина вылетает на встречку…

- Ее руки на руле, - выдавил я. - Она вцепилась в руль. Вцепилась в руль!

Я резко открыл глаза. Их болезненно жгло. Потрясенно посмотрел на Эмму и прошептал - сначала тихо, потом заговорил увереннее:

- Она вцепилась в руль. Она вывернула на встречную полосу! Я пытался избежать столкновения, но не успел, именно поэтому основной удар пришелся на правую сторону. Там, где сидели Лена и Денис!

Эмма смотрела на меня молча, по ее лицу катились слезы. Я вскочил на ноги, начиная метаться по комнате, как смертельно раненный зверь.

- Она убила моего сына! Эмма, Господи, Эмма…

Я сам не помнил, как оказался на коленях на полу. Руки Эммы успокаивающе гладили меня по спине, а я буквально волком выл от понимания всего, что произошло.

- Я не успел вытащить сына. Эмма, я не успел!

- Ты не виноват, - говорила она и голос ее прерывался всхлипами.

- Столько лет я боялся, что я убийца… Но сейчас удушил бы ее собственными руками, если бы она уже не была мертва!

- Рома… кто мог сделать это? То, что намалевано на заборе?

- Я не знаю. Единственный вариант - моя бывшая теща. Кроме надписи там еще висел и ботинок Дэна. Тот самый, который был на нем в тот день. А в ту ночь, когда я уехал, кто-то звонил мне и сказал… что я пожалею.

- Нужно идти в полицию, - решительно заявила Эмма. - Кто-то делает все это нарочно. Но сначала…

- Что?

Я наконец вскинул голову, почувствовав, что Эм умолчала о чем-то важном. Сделав глубокий вдох, она выпалила:

- Мне звонила Ди, когда я ехала сюда. Аня в больнице. С ребенком все в порядке.

Сердце забухало по грудной клетке тяжелыми ударами. Что я натворил? Это все была моя вина! Я снова ее подвел…

- Поехали немедленно, - сказал, поднимаясь на ноги.

Все, что тревожило меня еще несколько секунд назад, отошло далеко на задний план. Прошлое следовало оставить прошлому. Теперь я был просто обязан спасти свое настоящее. Если только Аня даст мне на это еще один шанс.

- Анна Александровна, мы выяснили, что отравляющее вещество находилось в молоке. Но у нас есть к вам несколько вопросов.

Я приподнялась на койке повыше и нахмурилась. Мысли заметались с одной на другую. Молоко? Но как это вообще возможно?

- Задавайте, - кивнула устало.

Несмотря на то, что мне стало значительно лучше, я все еще чувствовала отголоски причины, по которой оказалась здесь. Вдобавок ко всему, как только засыпала, меня преследовал один и тот же кошмар. Этот яд отравил моего ребенка, и, несмотря на то, что он жив, может родиться… уродцем. Мне даже в подробностях виделось, как врач, принимающий роды, протягивает мне его, и одного взгляда хватает, чтобы в ужасе закричать.

- Ваша мать сказала, что вы всегда покупали его в одной и той же лавке.

- Да. Она расположена на первом этаже дома, где мы живем с дочерью.

- Вы знаете продавщицу? Она вам знакома?

- Конечно. Наргиза работает там последние полгода… возможно, даже дольше.

- Почему это молоко пили только вы?

- Что вы имеете ввиду? - не поняла, нахмурившись еще сильнее.

- Ну, вы же живете вместе с дочерью. Обычно дети любят молоко, - следователь дежурно улыбнулся мне, но я не спешила отвечать ему тем же.