Пока они добирались в правое крыло, посвященное «Сумеречному периоду Роуза», в голове Изабеллы звучал мерный шум, словно волны накатывали на берег, перебирая песчинки. И лишь остановившись рядом с «Чернильной вечностью лагуны Дорана» она поняла, что шум волн на самом деле – зов картины, слышимый сквозь пространство и время. Она так и застыла рядом с ней. Рядом, восхищенно выдохнув, замер Уолли. Анджей остановился позади, и это было очень уютным ощущением.

Картина изображала небольшую часть пустующего берега со знаменитым розовым фриммским песком, и волны лагуны, убегающие вдаль. Ветер дул от берега, белые барашки пены скакали к горизонту, но вода у прибрежной полосы была абсолютно неподвижна и казалась стеклом, под которым разлили чернила.

– Лагуна Дорана существует на самом деле и находится в Октаэлльском заповеднике, – прозвучал голос Рианона, – однако неподвижная поверхность моря, которую вы видите, выдумка Роуза, хотя все остальное воспроизведено им с удивительной точностью. Искусствоведы считают, что здесь художник пытался приравнять миг к вечности, но мне кажется, – ТаТерон лукаво улыбнулся, – мастера просто увлекла разница в изображении воды – в движении и в покое. Кстати, сочетание неподвижности и действия – одна из основных отличительных черт «Сумеречного периода». Если мы взглянем на картину «Старое зеленое дерево» – обратите внимание, это репродукция! – то увидим застывший в безветрии лес и… желудь, падающий с могучего дуба. Конечно, на холсте он неподвижен, однако Роузу каким-то невероятным способом удалось нарисовать саму силу тяжести! Картина вон там…

– Ты идешь? – наклонившись к ней, спросил Джей.

Изабелла моргнула, приходя в себя.

– На меня это тоже действует… – пробормотал тайшелец и с сомнением прибавил: – Честно говоря, я потрясен!

Услышать подобное признание от всегда спокойного и разумного Анджея Карла Вильгельма дорогого стоило! Белка взяла его за руку и повела в ту сторону, куда ушли Уоллер с Рианом.

Следующая картина поразила ее не меньше «Чернильной вечности». Потому что она знала это место! Знала пышные облака, понизу темнеющие скорым дождем. Знала нарисованный Роузом дуб, бугрящий землю корнями, в которых были скрыты лисьи норы. В лесной чаще, в двух часах пешего пути от Санмора, на небольшой возвышенности стоял этот великан-одиночка, возносясь над темно-зелеными кронами старых елей. Белка любила гулять там, в отдалении от дорог и полей. Ей нравился насыщенный запахом хвои и влаги воздух, нравились вечные сумерки, царящие под лесным пологом, нравился коряжистый ствол дуба, его узловатые ветви, на которых можно было построить дом, а они бы даже не погнулись! Наверное, в душе Наймис Роуз был таким же бродягой, как она и Уоллер Виллерфоллер, раз посещал другие миры, разыскивая в них места, достойные быть занесенными в каталоги Вечности.

Пускай она так и не разглядела на репродукции обещанную ТаТероном силу тяжести, но от картины отходила с теплом в сердце, вызванном напоминанием о Кальмеране – кому-то еще, кроме нее, было хорошо под этим дубом, кто-то еще приходил туда не нарушать покой природы, а просто отдохнуть душой!

Рианон поджидал их у выхода из павильона. Направляясь к нему, Изабелла ощущала странное сочетание утомления и кипучей нервной энергии – знакомство с работами Роуза не прошло даром для ее нервной системы. Краем глаза она зацепилась за маленькое полотно, полное красного, и остановилась, чтобы рассмотреть его получше. Каково же было ее удивление, когда она узнала в репродукции «Дворика листьев Красной реальности» картину, что висела над столом в кабинете фон Тарса в Фартуме!

– Я это где-то видел! – воскликнул Уолли, остановившись рядом.

– Конечно, видел, – усмехнулся подошедший Анджей, – ведь тебя и Монти чаще остальных вызывали к ректору!

– Правда что ли? – тайерхог кинул недоверчивый взгляд на холст.

– Странно, что ты не помнишь, Уолли…

Они обернулись все одновременно, словно по команде.

Сердце Изабеллы сжалось, будто его окатили холодной водой, а затем понеслось с бешеной скоростью в неведомые дали, в которых полностью отсутствовал контроль.

Он стоял, засунув руки в карманы потертых джинсов. Простая черная рубашка, зеленые глаза зелены по-прежнему, хотя из них исчез шальной огонек. На худощавом горбоносом лице застыло презрительное выражение. Боец, ушедший с поля боя. Рядовой в отставке. Негодяй и подонок. Монти.

Уоллер, приподняв верхнюю губу в непроизвольном оскале, подался вперед, однако Анджей переместился правее, заступая ему дорогу. И произнес, протягивая руку для пожатия:

– Привет, Монтегю, какими судьбами?

Пожатие затянулось. Мужчины безмолвно говорили о чем-то, буравя друг друга взглядами. Судя по всему, разговор выходил нецензурным.

Изабелла, затаив дыхание, пыталась представить себе, каково это оказаться в тисках тайшельской длани, и ловила себя на желании ударить по рукам обоих.

– Приехал по делам, завтра уезжаю, – пояснил Монти, так и не отняв руки – Джей сделал это первым. – Решил зайти… Когда-то давно случалось здесь бывать.

Ощущая, как предательски запылали щеки, Белка стиснула зубы и мысленно врезала себе промеж глаз. Потом еще раз. И еще. Она уверенная в себе, успешная женщина! Какое ей дело до того, на что именно в своем прошлом намекает Демпси Монтегю?

Легкая улыбка заиграла на ее губах, хотя впору было бы прикусить их до крови.

– Привет, Монти, – бросила она и прошла мимо него к терпеливо ждущему ТаТерону. – Риан, ты обещал показать остальную часть выставки, но, право слово, после этих картин я не в состоянии ни на что смотреть, однако дико хочу есть! Поэтому предлагаю поужинать!

– Как прикажешь, ноэль, но мы сократим путь, если пройдем через соседний павильон, – заметил фриммец, и повернулся к остальным. – Вы останетесь здесь или отправитесь с нами?

– Как человек, хорошо знакомый с этим миром, рекомендую «Яхонтовый плес». Там отличная кухня и демократичная обстановка! – посмотрев на него, по-фриммски произнес Монтегю.

– Я сам не предложил бы лучшее место, – улыбнулся Рианон, ответным взглядом давая понять, что оценил деликатный намек. – Идемте?

Анджей задумчиво разглядывал Монти. Изабелла следила за Уоллером, который, казалось, вот-вот сорвется в драку.

– Ужинал? – наконец, спросил тайшелец.

Монтегю поднял брови в насмешливой гримасе, однако ответил вежливо:

– От приглашения не откажусь, тем более что люблю эту кухню.

– Тогда ты идешь с нами!

Виллерфоллер со свистом выпустил воздух сквозь сжатые зубы, подойдя к Изабелле, дернул ее за руку, как маленькую, и потащил за собой к ближайшему павильону.

– Вы часто бываете у нас? – слышала она за спиной голос Рианона, рассеянно скользя взглядом по картинам основной композиции, мимо которых они проходили. После полотен Роуза они казались блеклыми и похожими друг на друга.