Вследствие сего Лютеранская Консистория постановила: воспретить графу Артуру Кассини вступление в новый брак… и подвергнуть его за доказанное нарушение супружеской верности церковному покаянию третьей степени».

Консистория просит МИД объявить графу сие решение под подписку с обязательством «явиться в сию Консисторию для приведения над ним в исполнение церковного покаяния».

Не правда ли, читатель, повеяло чем-то очень хорошо знакомым и не совсем ещё забытым? Например, партийным собранием с повесткой дня: «Персональное дело графа Кассини». Изменил жене и развалил ячейку общества — отвечай, подлец! На ковёр, в партком, немедленно! Оказывается, коммунисты в своё время не придумали ничего нового, а снова, в который раз, позаимствовали идею у ниспровергнутых ими царских «сатрапов» — в данном случае у незабвенного Константина Петровича Победоносцева.

Бедный униженный граф Кассини, будущий посланник в Пекине и Вашингтоне, пишет в Центр записку, в которой обязуется в первый же отпуск в России явиться в лютеранскую консисторию и покаяться в грехах. И как спелось православное и лютеранское начальство! Они по очереди лишили его права вступать во второй «законный брак» и с православной женщиной, и с лютеранкой. (В отношении католических девиц, мусульманок и иудеек Синод почему-то упомянуть забыл. Вероятно, такая возможность Победоносцеву не представлялась даже в теории.)

Граф, по всей видимости, сии «зверства» Синода близко к сердцу не принял. Позже, уже на посту посланника русской миссии в Пекине, мы увидим его сожительствующим с гувернанткой своих детей, с которой он оформит свой второй законный брак.

Надворный советник М. Н. Огарёв, консул в Ростоке, развод с супругой оформил заочно, поручив своему знакомому представлять его интересы в Духовной консистории, разбиравшей его дело. Коллежский советник Митусов мирно разошёлся со своей женой Евдокией Голенищевой-Кутузовой в православно-восточном протоиерейском суде Темесваре (Тимишоара, Румыния), и им обоим было великодушно позволено вступать в повторные браки. Потому что не нарушали обета верности и разошлись по обоюдному согласию.

Заметим, что если граф Артур Павлович, человек «широких» взглядов, отнёсся к разводу с присущим ему итальянским легкомыслием, то его коллега вице-консул в Варне О. К. Лисевич принял развод с женой слишком близко к сердцу и на долгое время лишился душевного равновесия. Поскольку дело о разводе слушалось в 1884–1885 годах в Варне, то вице-консул нашёл необходимым детально проинформировать об обстоятельствах дела директора Департамента личного состава и хозяйственных дел М. Н. Никонова: «В пояснение этого дела честь имею чистосердечно донести Вашему Превосходительству, что лишь самыя тяжкия постоянныя оскорбления со стороны моей жены, истощение средств к направлению ея отношения и поведения дома и вне дома и повторяющиеся признаки ея безумия принудили меня, наконец, искать развода, — пишет он и продолжает: — Излишне было бы сказать, что личность эта отравила мне жизнь, а ныне, всевозможными несправедливыми жалобами и крайне обидными нареканиями на меня, стремится очернить такую ничем не запятнанную доселе службу мою».

Святейший синод утвердил решение о разводе, о чём Лисевич был своевременно уведомлен, но он продолжает беспокоиться и пишет своему знакомому Владимиру Алексеевичу о том, чтобы тот держал его в курсе «выступлений» своей бывшей «непутёвой» супруги: «Неизвестность принятых ею против меня мер в высшей степени меня беспокоит, так как я могу ещё и пострадать из-за ея глупостей и клеветы. Я уже понёс первую кару в отказе Св. Синода по вопросу о назначении меня в Иерусалим…»

Разведённого волнует также судьба сына, оставшегося с матерью. Лисевич пишет Владимиру Алексеевичу, что готов взять его к себе и воспитывать его сам, «так как иначе он пропадёт при такой матери, как Marie».

Советнику миссии в Бухаресте А. К. Базили при разводе с супругой пришлось пройти через все необходимые формальности и вкусить все плоды горечи и унижения, связанные с этими формальностями. Развод строился на супружеской неверности жены Евы Николаевны, урождённой Каллимаки-Катарджи, а для этого нужны были неопровержимые доказательства. Их добывал местный румынский суд, опросив горничную и владельца гостиницы в городе Синае, где остановилась супруга Базили и где она неосмотрительно принимала своего любовника. Решающее свидетельство представил владелец гостиницы Янко Козлевич, «нечаянно» подглядевший акт совокупления Евы Николаевны со своим любовником. Решение суда утверждала Петербургская духовная консистория Святейшего синода, к делу подключались также Министерство иностранных дел Румынии, посланник Фонтон Николай Карлович и многие другие посторонние лица. Как понимает читатель, процедура, через которую пришлось пройти обманутому Александру Константиновичу, была не из самых приятных. Хорошо, что вся переписка МИД с миссией, ввиду солидного положения А. К. Базили, шла под грифом «секретно».

Из материалов архивных дел видно, что разводы часто негативно влияли и на судьбу, и на карьеру дипломатов. Разведённый чиновник уже не внушал начальству такого доверия, как прежде, и, естественно, это негативно сказывалось на настроении и поведении дипломата.

Что ж, как-то легче становится на душе оттого, что и наши предки страдали тем же самым недугом, что и советские чиновники.

В системе Министерства иностранных дел, как и во всей чиновничьей России, действовали правила поощрения и наказания своих сотрудников. Особое внимание было, естественно, заострено на запретах. Например, всем дипломатам категорически запрещалось приобретать за границей недвижимость как на своё имя, так и на имя жены или детей. Ни один консул Российской империи не вправе был принимать звание консула иностранной державы, не получив на то согласие своего правительства. Аналогичное положение неукоснительно действовало и в отношении иностранных орденов и прочих наград. Царское правительство благоразумно страховалось от ненужных и дорогостоящих эксцессов, возникавших на почве злоупотреблений чиновников своим служебным положением.

В 1900 году турецкий султан наградил несколько русских дипломатов, включая посла в Константинополе И. А. Зиновьева и министра В. Н. Ламздорфа, османскими орденами. Владимир Николаевич, также получивший от султана орден «Османис» 1-й степени с бриллиантами, запросил разрешение государя на принятие ордена Зиновьевым: «Приемлю смелость всеподданнейше испрашивать Всемилостивейшаго Вашего Императорскаго Величества соизволение на принятие и ношение послом в Константинополе, действительным статским советником Зиновьевым пожалованного ему Султаном турецкаго ордена Нишани-Ифтикара. Граф Ламздорф, Ялта, 18 октября 1900 года».

На копии прошения, хранящейся в архиве, пометка:

«На подлинном Собственною Его Императорскаго Величества Рукою начертано: "Съ. Ливадия, 18 октября 1900 года"».

«Съ» означало «Согласенъ».

Такой порядок распространялся на все награждения иностранными орденами. О своих наградах чиновник должен был донести в кадровую службу, чтобы там в формулярном списке сделали соответствующую отметку.