— Зачем?! — послышался удивленный возглас Долгунаты, после чего она замерла, встретившись со мной взглядом. Игра вернула меня обратно в Академию в тот же самый момент времени, в который я озвучил свои требования по предоставлению информации, поэтому для окружающих мое отсутствие было незаметно. Но только не для Долгунаты. Одного взгляда хватило друидке для того, чтобы понять — мне все известно.

— Что будешь делать, судья? — усмехнулась друидка, сделав несколько шагов назад и быстренько сжевав восстанавливающую Энергию лепешку.

— Первое — я закрываю инициированное мной дело «Неправедное поведение паладинов» в связи с отсутствием состава преступления, — сам не знаю, откуда в моем голосе взялось столько холода, но сейчас пингвины Антарктиды были бы моими ярыми поклонниками. Улыбка начала сползать с лица друидки и она сделала еще два быстрых шага назад, словно опасаясь меня, или моего вердикта.

— Второе. Монстричелло, отпусти Логир, она невиновна.

— Пошел ты знаешь куда со своими приказами? Ты труп! — вспылила орчанка, едва оказалась на свободе, однако меня это не остановило. Не обращая внимания на появившийся в руках Логир молот, я подошел к ней вплотную, положил руку на плечо и продолжил все тем же арктическим голосом: — Логир, мне понятно твое отношение ко мне. Так же, как и тебе, мне знакома боль от потери близкого сердцу существа. Но ты охотник за головами! Ты не имеешь права позволить эмоциям взять над собой вверх. Иначе Игра тебя закроет. Нарталима никто не принуждал быть предателем, он сделал этот выбор самостоятельно. Тебя принуждали. Чтобы сопротивляться воздействию, ты должна смириться с утратой и отпустить его. Хочешь поквитаться со мной за Нарталима — я в твоем распоряжении, но после Академии. Сейчас ты нужна даже не мне, ты нужна всей группе. Ты стараешься сбежать из Загранша, неужели ты хочешь прожить там вечно? Импульсивных паладинов не бывает…

— Я…, - стоило мне упомянуть родину Логир, как глаза орчанки прояснились. В них больше не играли ярость и ненависть, наоборот, появились недоумение и озабоченность. Логир сумела справиться с влиянием друидки — тайное влечение к Нарталиму перестало быть тайным, а сильные негативные эмоции к предыдущему месту жительства завершили освобождение, вытесняя друидку из головы. Подтверждая мою мысль, орчанка прошептала: — Ярый… Я не…

— Сартал, Монстричелло, Рефор и Дирион, — прервав Логир, я приступил к освобождению разума оставшихся паладинов. Благодаря Сарталу мне стала известна тайная боль группы — бездействие игроков. С этим мне и предстоит работать. — Мне знакомо испытанное вами чувство беспомощности. Когда кажется, что весь мир против тебя и вместо того, чтобы помочь, другие игроки проходят мимо, старательно делая вид, что не замечают вашей боли. Это нужно пережить, стать сильнее и двигаться дальше. Игра жестока. Никто и никогда не придет к вам на помощь, если за нее не будет достойной награды, свыкнитесь с этим. Единственные существа в игре, от которых можно получить безвозмездную помощь — браться по классу. Но вы должны быть достойны того, чтобы называться паладинами! Сейчас я вижу скопище баранов, поддавшихся на сладкие речи друидки и выполняющие ее приказы. Очнитесь! Хотите быть игроками — не будьте баранами!

— С-сам баран! — пробурчал вернувшийся в нормальное состояние Сартал. Вновь пришлось много говорить, прежде чем удалось найти правильный крючок, но результат был достигнут. Влияние друидки сошло на нет. — Мы дос-стойные паладины!

— Хера себе! — пробасил Монстричелло, изумленно осматриваясь. — Мы че, в натуре всех мочили? Какого хрена?

— Долгуната, — наконец, я обернулся к виновнику всего представления. Пришедшая в себя друидка ехидно смотрела на меня, ожидая дальнейших действий, не опасаясь, при этом, за свою жизнь. Ни мне, ни кому либо из нашей группы не удастся в одиночку отправить ее на перерождение, а до объединения нам еще ой как долго. Это понимал я, это понимала она, поэтому просто ждала, что же будет дальше. Ее забавляла текущая ситуация. — Уходи. Просто уходи. Нам дальше не по пути.

— Так просто? — ехидно переспросила друидка, внезапно оказавшись рядом со мной. — Без всяких «я приговариваю тебя к пожизненной дисквалификации» или пожеланием страшных кар? Неужели ты меня отпустишь, дорогой?

Мир в очередной раз замер. Рядом со мной находилась самая желанная, чудесная и милая девушка на свете. Ее нужно любить, целовать, носить на руках и восторгаться, а не прогонять! Как только мой язык повернулся сказать «уходи»? Неужели я не понимаю, что если мы сейчас разойдемся, то я навсегда ее потеряю? Так же, как мать и сестру?

Неожиданно перед глазами пронесся ухмыляющийся Арчибальд и все очарование Долгунаты сошло на нет. Друидка по-прежнему была желанна и притягательна, однако ко мне вернулось мышление!

— Пожалуй, мне тоже необходимо вытащить наружу все потаенные желания, — слова давались с трудом, язык заплетался, желая только одного — восхвалять друидку, однако я был непреклонен. Мне нужно это пройти! — Долгуната, я признаю, что ты притягательна, красива, желанна. Я признаю, что я безумно хочу заняться с тобой сексом. Заключить в объятья и не отпускать до конца жизни. Ты мой идеал… Но я не животное! Я не позволю взывать к моей похоти, затмевая разум. Ты опасна. Ты беспощадна. Ты урод. Не физический — моральный. У тебя нет принципов, нет границ, ради гранисов ты готова была подставить всю мою группу… Нам дальше не по пути. Удачи в Академии.

— Надо же, детишки пришли в себя, — протянула Долгуната, переводя взгляд с одного паладина на другого. Мне даже не нужно было оборачиваться, чтобы гарантированно утверждать — прямо за мной встал Монстричелло, готовый прикрыть щитом в любую секунду, а по бокам Логир и Рефор с обнаженным оружием. Паладины объединились. Каждый из нас относительно друидки слаб и беспомощен, но вместе мы были силой, с которой должна была считаться даже она.

— Я признаю, что слегка перегнула палку с контролем, но никто не хотел нападать на игроков, — улыбнулась Долгуната, миролюбиво разведя руки в стороны. — Зачем терять опыт? Мы не для того явилась в Академию, чтобы думать о каких-то моральных принципах. Игра жестока, не мне вам об этом рассказывать. Согласна с тем, что хотела избавиться от орчанки. Тут стоит и меня понять — не каждый день под рукой находится судья, раздающий направо-налево гранисы. Легкое богатство затмило разум, вот я и… Виновата, что тут говорить, но ничего же не случилось! Все живы и здоровы. Более того…