— Я умею, конечно, ваше высочество! — быстро ответила Адхафера.

— Я тоже, ваше высочество! — чуть опоздала Гомейза.

— Она ездит не в дамском седле, а по-мужски, в штанах и запашной юбке, — не удержалась Адхафера.

— Вероятно, так удобнее, — любезно заметил князь.

Гомейза, склонив голову, будто бы от обиды, тайком улыбнулась тому, что князь не поддержал Адхаферу, а она, дурочка, и не заметила!

— О! Эйли! — провозгласил князь Сабик с торжеством. — Я придумал для тебя развлечение! Эйли заранее заулыбалась.

— Я приглашаю тебя на рыбную ловлю, — с самым серьезным видом проговорил князь.

— Что? — растерялась Эйли. ?

— Уверен, тебе понравится, — убежденно сказал князь. — Будем сидеть на бережку с удочками в руках…

— С удочками? — расхохоталась Эйли. — В Таласе рыбу удочкой ловят только дети.

— Его высочество ловит рыбу не на продажу, — с укором заметила госпожа Шаула.

— В Таласе ловят много рыбы, — обиделся князь, — но там не знают благородного искусства ужения. Это целая наука! Выбрать хорошее удилище… Подобрать подходящую лесу… Насадку, место, прикормку… — перечислял он вдохновенно. — А как вываживать рыбу, когда она попалась на крючок? А?..

Эйли посмотрела на него и сказала строго:

— Я хочу ловить рыбу… Правда, я не знаю, понравится ли это дамам моей свиты.

— Моя обязанность — сопровождать ваше высочество, нравится мне это или нет, — тут же объявила Шаула.

Сабик кивнул и посмотрел на девушек.

На сей раз Гомейза успела раньше — она просто молча кивнула. А Адхафера тревожно спросила:

— Там будут комары? — Перспектива провести несколько часов в обществе князя Шератана Сабика была чрезвычайно заманчивой, но если при этом лицо распухнет от комариных укусов…

— Если я приглашаю дам на рыбную ловлю, я должен заботиться о их удобствах, — твердо пообещал князь.

Эйли прыснула. Никто ведь не видел, как перед началом разговора Сабик озорно подмигнул ей.

Потом они поговорили об охоте. Князь рассказал об охоте на быков с собаками-грифонами; Адхафера рассказала, как охотятся на дроф в южных степях. Гомейза промолчала; она злилась на выскочку Адхаферу, но по ней это было почти не заметно. Князь же был одинаково ровно учтив со всеми дамами и даже с Минтакой, подошедшей к столу узнать, нет ли каких пожеланий, говорил любезно; он попытался вовлечь в разговор Гомейзу, но тогда начинала злиться Адхафера и даже пребольно щипала бедняжку под столом.

Когда Эйли спросила, чем князь занят сегодня, Шаула глянула на нее предостерегающе: по ее мнению, такой вопрос был почти гранью приличий. Князь, однако, спокойно ответил, что сегодня он собирается съездить в музей Императорской Академии.

— Можно мне поехать с тобой?

Шаула, пользуясь тем, что князь не смотрел в ее сторону, сделала большие глаза и протестующе закачала головой.

— А тебе будет интересно? — удивился князь. Эйли, вздохнув, извинилась:

— Я не должна была набиваться…

— Да нет, нет! — запротестовал князь. — Я совсем не против!

— Ну что же, — заулыбалась Эйли. — А если действительно заскучаю, ведь тогда ты отошлешь меня домой, верно?

— Непременно! — с готовностью согласился князь.

Адхафера очень надеялась, что князь тоже возьмет ее с собой. Никакие музеи ее, конечно же, не интересовали, но ей очень хотелось поехать. Еще бы! Проехаться по городу в карете князя! Тогда-то уж с ней начнут заговаривать все те, кто сейчас и глянуть-то на нее считает зазорным, потому что она для них, видите ли, слишком незначительная особа… И место бы надо занять у самого окна…

Однако дама Шаула не могла допустить, чтобы князю надоедали сразу две неразумные девчонки: она сама поехала с Эйли в качестве дуэньи, чем и отравила ей жизнь постоянными еле слышными замечаниями.

Целью князя была библиотека музея. Его ожидал ученый секретарь Академии; он проводил гостей в большой кабинет, предложил вино князю и чай дамам.

Князь положил себе на колени толстую книгу и медленно ее перелистывал; Шаула села в кресло прочно, как пустила корни, достала из сумки вышивание и принялась за дело, цепко присматривая при этом за поведением Эйли. А та пила чай и осматривалась по сторонам.

Князь был прав — интересного здесь было мало. Разве что огромная карта, висящая напротив окна. Эйли отставила чашку и направилась рассмотреть карту поближе. Прежде всего ее заинтересовал Талас, но район Таласа был обозначен весьма схематически, так можно было разглядеть его с Края Земли; вот очертания самого Края были переданы точно, да и Империя была показана куда детальнее. С другими странами дело обстояло не лучше, хотя, например, берега Билайи и Западного океана казались более обследованными.

Князь отложил книгу и подошел к Эйли.

— Наша страна огромна, не правда ли?

Эйли не понравилось это «наша», но обижать Сабика она не хотела, поэтому вежливо согласилась.

— Мы планируем экспедицию на юг, — продолжал князь. — Вот сюда. — Его рука показала на белое пятно Ар-и-Дифа. — Должна же где-то Жуткая Пустыня иметь предел! — Сабик задумчиво глядел на карту. Жуткая Пустыня представлялась ему огромным белым пятном: безводная, безлюдная, мертвая пустота, простирающаяся на многие сотни миль, голая каменистая равнина, где никогда ничто не росло.

Эйли улыбнулась. Сабик произнес Жуткая Пустыня, а не Ар-и-Диф, как написано на карте, — а так чаще говорят в Таласе.

— Конечно, должна, — сказала она весело. — Прошел же Камелопардалис из Пелагиона в Талас.

— Камелопардалис? — встрепенулся князь. — Кто это? И что это такое… э-э-э… Пелагион, правильно?

— Так когда-то называлось море Билайя, — подсказал ученый секретарь. — Однако я никогда не слыхал о… Камелопардалисе.

— Когда таласары еще не были таласарами, а назывались плейты и жили на материке, а эта страна, — Эйли указала на юг Империи, — называлась Плейона, эти два моря назывались Пелагион и Таласион. В те времена в море Пелагион плавал кормчий Камелопардалис. И призвала его королева Арига, и дала ему три корабля и много людей, и хорошо снарядила их, и велела ему искать путь из моря Пелагион в море Таласион. — Эйли сама не заметила, как начала говорить эпическим стилем, словно повторяя заученное в Лицее на уроке. Ученый секретарь схватил первое попавшееся перо и принялся быстро писать на листе бумаги. А Эйли продолжала: — И Камелопардалис поплыл на юг, имея по левую руку берег —Жуткой Пустыни, и достиг места, где солнце начало катиться по неправильной дуге. И здесь увидел Камелопардалис мыс, после которого Жуткой Пустыни не было, и назвал он этот мыс Агат-Тиш, что значит мыс Счастья, и с того времени начался для него путь к северу. И было ему пути четыре месяца, и многие его люди умерли от болезней, и один корабль разбился о злые скалы, а второй потерялся во время бури и пропал без вести. Но Камелопардалис дошел до Таласиона, и кромники помогли ему подняться наверх, но люди его остались в Таласе и сказали: «Мы видели многое и многое претерпели и дали обет, если дойдем до Таласиона, остаться здесь жить». И тогда Камелопардалис приехал к королеве Ариге и дал отчет о путешествии, и королева Арйга щедро наградила его, и Камелопардалис еще многие годы плавал в море Пелагион. — Эйли замолчала, вспомнив вдруг, где она.