— Думаю, ты не прочь присоединиться ко мне, — сказал Константин. — Тогда идем.

Константин взял пару ломтей хлеба, отрезал несколько ломтиков баранины и, направившись к столу, на ходу подкармливал большую полосатую кошку.

Кошка изящно взяла кусочек мяса.

— Благородные у тебя манеры для кухонной кошки, — заметил Константин. — Интересно, где ты им научилась?

Сдавленный смешок на лестнице привлек его внимание. Константин поднял свечу, но слабый свет туда не достигал.

— Кто здесь?

— Всего лишь я, — произнес тихий голос. Фигура в длинной белой ночной рубашке скользнула по лестнице.

— Джейн. — Константин поднялся, и его стул резко заскрипел по полу.

— Тсс! Вы хотите весь дом разбудить?

Он боялся, что Джейн уйдет, но она этого не сделала. Застыв на пару секунд, она двинулась дальше, плотнее запахнув шаль на плечах.

— Вам холодно? Сейчас.

Он сбросил халат и, подойдя, накинул ей на плечи. Длинные распущенные волосы оказались в ловушке под халатом. Не задумываясь, он запустил пальцы в волнистую лавину и высвободил ее.

Мягкие… Ему хотел ось гладить эти густые локоны, пока Джейн не замурлычет, как кухонная кошка. Запах лилий наполнил его ноздри. Ему пришлось заставить себя остановиться, отступить.

— Что вы здесь делаете? — спросила она.

— Вот. — Он указал на поднос. — Полночный пир.

Она лишила его халата, и это напомнило ему, что он все еще в вечернем костюме, только без сюртука. Что его галстук, должно быть, сбился, а сорочка помялась.

— Вы всю ночь бодрствовали?

Он кивнул:

— Боролся со счетами.

— О! — поморщилась она. — Нудная работа.

— Странно, но я не нахожу ее скучной, — сказал Константин, прислонившись к столу. С веселым блеском в глазах он добавил: — Только никому не говорите, что я это сказал. Моя честь этого не переживет.

Хорошо, что его язык действует независимо от ума. Он все еще чувствовал, как ее локоны касаются кончиков его пальцев, ощущал ее изящный затылок под своей рукой. Запах лилий туманом заволакивал его рассудок.

Джейн выглядела взъерошенной, с припухшими веками, словно поднялась после беспокойного сна. Поразительно женственная, по контрасту с мужским покроем его халата.

— Вам идет, — сказал он.

— Спасибо. — Машинально подняв руку, она коснулась шелка и провела пальцами по золотой вышивке.

Константин с трудом сглотнул. Почему-то он ощущал ее движения своей кожей.

— Вам нужно оставить его себе, — сказал он.

Свет одинокой свечи был слишком слаб, чтобы разглядеть румянец Джейн, но Константин был уверен, что она покраснела.

— Ох, нет! — рассмеялась она, собрав в складки роскошный шелк халата, который был ей велик. — Что я буду с ним делать?

«Приходить в нем в мою спальню, — подумал он. — Только в нем, и чтобы больше под ним ничего не было».

Возможно, его мысли отразились на его лице, поскольку она чуть запнулась.

— Я сп-пустилась за теплым молоком. — Она радушно повела рукой: — Садитесь, продолжайте ужин.

— Я… я больше не голоден, — хрипло ответил Константин.

— Ох! — снова сказала она. Ее глаза округлились, губы приоткрылись.

Желание захлестывало его мощным потоком. Константину пришлось стиснуть кулаки и прижать к бокам, чтобы сдержаться и не кинуться к ней.

Послышался мягкий стук. Взглянув на стол, Константин увидел, что кошка вспрыгнула на стол и устроилась у его тарелки, собираясь полакомиться едой. Рассмеявшись, он подхватил ее и опустил на пол.

— А ты не так уж хорошо воспитана. — Вспомнив о собственных манерах, он указал на поднос: — Хотите что-нибудь?

Джейн медленно покачала головой:

— Я тоже не голодна. И больше не хочу молока.

Их взгляды встретились. Кровь стучала у него в висках, биение сердца, резонируя во всем теле, отдавалось в мужском естестве. Джейн облизнула губы — из-за нервозности, решил он, — и его копье решительно дернулось.

Она сделала шажок к нему, и в последней попытке благородства он поднял руку:

— Сдержанность никогда не была моей сильной стороной, Джейн. Отправляйтесь в свою спальню. Сейчас же.

Он услышал, как она тихо ахнула, увидел, как дрогнула ее шея. Медленно она взялась за полы халата, по-видимому, чтобы вернуть его. Но не успел халат сползти с ее плеч, как Константин притянул ее к себе.

Джейн не сопротивлялась. Жар их тел сливался, она положила руки ему на плечи, но не для того, чтобы оттолкнуть.

Константин жадно искал ее рот, и ощущение ее губ, похожих на теплую атласную ленточку, оказалось выше его мечтаний. У нее был привкус зубного порошка и невинности, ее поцелуи — легкие и трепетные, как крылья бабочки. Она отвечала так, будто ее никогда прежде не целовал мужчина.

Он все еще сжимал полы халата, а не Джейн, их тела не соприкасались. Константин знал, что напугает ее, если она поймет всю мощь его желания. Это нелогично, учитывая ее вдовство, но его интуиция победила логику. Он не хотел погубить все поспешностью. Когда Джейн станет его женой, у них будет уйма времени.

Поэтому он не углубил поцелуй, а позволил своим губам скользнуть по ее щеке, нашептывая на ушко жаркие похвалы ее красоте, отчего она задрожала и запрокинула голову. Он поцеловал чувствительное место на шее, где под его губами билась жилка, и услышал сдавленный вскрик. Он снова и снова проходил губами по этому месту, сопротивляясь желанию оставить слабый отпечаток зубов.

Ее рука беспокойно двигалась по его плечу, потом легла на его затылок и прижала ближе к себе. Тихие довольные стоны говорили ему, что Джейн готова для большего.

Шелковый халат выскользнул из его рук и с шелестом сполз на пол. Константин одной рукой нашел ее талию, другую запустил в волосы и придерживал ее голову. Губами и языком он заставил ее рот приоткрыться и скользнул внутрь.

Джейн на миг застыла, но он продолжал целовать ее, пока она, вздохнув, не расслабилась, нерешительно и неумело лаская его язык своим.

От этого легкого мимолетного прикосновения его охватило пламя. Его руки смыкались вокруг нее, пока она каждым изгибом своего тела не прильнула к нему, пока его отвердевшее мужское естество не вжалось в ее лоно. Его тело возобладало над разумом, казалось, что он вмиг уложит ее прямо на кухонный стол. Он никак не мог припомнить, почему должен остановиться. Пока Джейн не издала тихий панический крик. Ее тело изогнулось и напряглось, две маленькие руки, отталкивая, уперлись в его грудь.

Константин отпустил ее, словно она его обожгла. Он тяжело дышал, охваченный внезапной яростью. Он потерял контроль над собой, хотя был полон решимости сохранить его. Он чувствовал всю глубину неуверенности Джейн, ее физическую скованность. Планировал соблазнить ее не спеша, чтобы она медленно, в сладкой муке соскользнула в бездну греха. И набросился на нее как животное.