Она вернулась мыслями к тому моменту в кухне, к тем объятиям, от которых захватывало дух. Возможно… возможно, с ним все будет по-другому. Может быть, ей не придется рассказывать ему о своих трудностях.

— Джейн. — Голос Константина превратился в хриплый шепот. Его пальцы переплелись с ее в интимном жесте.

В тусклом свете его глаза мерцали. Он положил руку ей на щеку, Джейн восхищало, что столь великолепный мужчина смотрит на нее как на редкую драгоценность. Она обыкновенная. Простушка Джейн. А этот красавец даже ее заставляет чувствовать себя красивой.

Вот оно. В этот момент она должна сказать ему правду.

Но его лицо расплылось перед ее глазами, его губы коснулись ее рта поцелуем легким, но обжигающим. С тихим стоном она прижалась к нему губами. Правда ускользнула. Все здравые мысли улетучились.

Ее пальцы изгибались, сплетаясь с его, и он сжал их крепче. Ее рот приоткрылся, и Константин принял это безмолвное приглашение, лаская ее язык своим.

Прервав поцелуй, он скользнул губами ниже, к ее горлу. Огненные иголочки пронзили ее тело.

— Я хочу тебя, — пробормотал он. — Ни одну женщину я так не хотел.

Джейн не верила в это, но в данный момент это не имело значения. Она сама хотела его так, как не хотела ни одного мужчину.

Его пальцы скользнули под прозрачный белый шарф, концы которого она засунула в корсаж платья. Медленно Константин вытащил его, и белая ткань с легким шелестом соскользнула с ее шеи, открыв декольте прохладному воздуху.

Джейн вздрогнула:

— Ох, что вы со мной делаете?!

Должно быть, это искусство повесы. Фредерик никогда не делал ничего подобного.

Константин провел кончиками пальцев по ее нагой плоти, заставив ее снова задрожать. Без тени улыбки он сказал:

— Я поцелую тебя. Здесь. — Он наклонился и коснулся ртом ее ключицы. — Здесь… — Константин провел губами по верхушке ее груди. — И здесь. — Он прижался губами к выпуклости другой груди. — Как красиво! — бормотал он. — Мне нужно попробовать тебя на вкус.

Затаив дыхание, Джейн смотрела, как его темная голова снова склоняется к ней. Константин провел языком по ложбинке на ее груди, приподнятой корсетом.

Ощущение жара, влаги, неспешности. Греховности. У Джейн подгибались колени, но сильная рука Константина поддерживала ее за талию. Другая рука прижалась к ее животу, потом скользнула вверх, ладонью под грудь.

Его жар, запретная роскошь его прикосновений едва не сломили ее. Но Джейн хотела большего. Ее соски болезненно напряглись под слоями платья, корсета, сорочки. Она хотела… ох… она хотела…

Его рука двинулась, и в тот миг, когда кончики его пальцев коснулись соска, ее тело запылало от наслаждения.

— Вот так, вот так, — бормотал он, целуя ее плечо. — Выброси все из головы, Джейн.

Но этого ей было мало. Все эти слои одежды, лишние препятствия… Никогда прежде не испытывала она такого голода. Никогда она так не желала, чтобы мужская рука касалась ее кожи.

Сквозь туман лихорадочного восторга Джейн чувствовала, как рука Константина приподняла ее платье, скользнула вверх, за подвязку, по ее нагому бедру.

Инстинкт заставил ее запаниковать, она попыталась отпрянуть, но Константин сказал:

— Джейн, позволь мне коснуться тебя, пожалуйста.

Она была не в силах ответить, но не шелохнулась, когда его ловкие пальцы прошлись по внутренней стороне бедра. Джейн задохнулась. Между ногами сильно запульсировала кровь, и она с досадой поняла, что становится влажной.

Она сжала ноги.

— Нет, я… я не могу.

Его рука, которой отказали в достижении цели, двинулась по ее боку, потом по изгибу ягодицы в неспешной ласке.

— Раздвинь ноги, милая, — выдохнул он, почти касаясь губами ее шеи. — Я хочу коснуться этого чудесного нежного жара.

Она растаяла бы от этих слов, если бы ее не захлестывал стыд.

— Нет! Не надо! — Джейн, лихорадочно отпрянув, заколотила его по груди.

Константин застыл. Потом его объятия разомкнулись, лишив ее равновесия. Прошмыгнув мимо Константина, Джейн выскочила из грота. У нее не было никакой цели, просто хотелось бежать.

— Джейн! Вернись, Джейн!

Не успела она добежать до тропинки, как Константин догнал ее и твердо взял за локоть:

— Что случилось?

Джейн остановилась. Она должна все объяснить. Она знала это. Нельзя быть непоследовательной и постоянно менять свою позицию. Кроме того, она приняла его предложение. Он имеет право знать правду.

— Почему, Джейн? — Голос Константина был хриплым. — Ты считаешь меня таким отвратительным?

Ее отвага поколебалась.

— Вовсе нет. Совсем… наоборот.

— Что ж, это уже что-то, — ровно сказал он.

С каменным лицом Джейн смотрела поверх его головы на ближайшее дерево и заговорила:

— Будет справедливо сказать тебе… Тебе покажется, что я была нечестной… Я думала, что смогу, но… Нет, не могу.

Она закусила губу и смотрела вверх, моргая, чтобы сдержать слезы.

— Константин, я не смогу быть тебе настоящей женой. Я… я… Дело не в тебе. Супружеский долг — вот что меня смущает.

Это был настоящий шок. Константин молчал, осмысливая слова Джейн.

— Да? И что тебе в этом особенно неприятно? — будничным тоном спросил он.

Что его болван кузен сделал с этой девочкой?

Потом он отбросил этот вопрос, поскольку размышления о Джейн в постели Фредерика не способствовали сохранению ясности ума.

Возможно, подбодренная его лишенной эмоций реакцией, Джейн уже более спокойно сказала:

— Для меня это болезненно. Доктор сказал, что я неправильно сложена. И мое строение… словом, для меня отношения интимного характера невозможны без боли.

— Это сказал доктор? — нахмурился Константин. Он был не слишком высокого мнения о врачах. В лучшем случае они кое-что знали. В худшем — уморили людей больше, чем вылечили.

Джейн кивнула, отчаянно моргая. Бедняжка, она так старалась не расплакаться.

— Это, конечно, очень серьезная проблема. — Константин не знал, что заставило его это сказать.

— Я знаю, — свела брови Джейн. — Я никогда не рожу тебе наследника, так что…

— Но так случилось, — перебил Константин, — что ты оказалась в нужном месте.

Джейн уставилась на него, разинув рот от изумления.

— Да. — Константин махнул рукой. — Видишь ли, я своего рода эксперт в этой теме…

Она прищурилась.

Улыбаясь, Константин не обращал внимания на ее строгий вид.