Саксан вздохнула:

– Кому-то очень было нужно, чтобы этот человек не заговорил.

– Милорд, – вступил в разговор сэр Эдрик, сидевший напротив Саксан. – Я не хочу никого обвинять, но следует заметить, что Алансоны уехали еще до рассвета.

– А другие гости не уехали?

– Нет еще, милорд.

– Вы думаете, что за этим нападением стоит не Сэсил, а леди Оделла? – спросила Саксан.

Она не могла поверить в это, но было похоже, что Алансоны каким-то образом причастны к происшедшему.

– Не знаю, – ответил Эдрик. – Я только указываю на факт, который нельзя недооценивать, как и то, что убийца сумел незаметно проникнуть в замок и так же незаметно исчезнуть.

– Значит, ему кто-то помогал, – сказал Ботолф. – Кто-то, хорошо знающий Регенфорд.

– Разве Оделла так хорошо знает замок? – спросила Саксан.

Ботолф пожал плечами:

– Не думаю. Правда, она была здесь несколько раз, и если бы очень захотела, то узнала бы все, что ей нужно.

– Но ведь Сэсил мог обойтись и без нее.

– Мог бы, черт его побери. Мне следовало подумать об этом раньше. Сэсил может выведать все секреты Регенфорда.

– Однако он не пришел сюда сам, чтобы воспользоваться ими.

– Нельзя быть в этом уверенными, маленькая. Он мог найти много потайных мест поблизости, чтобы спрятаться и оттуда посылать своих людей. Сэсил всегда хорошо играл в прятки.

Саксан молчала. Она боролась с крепнущим подозрением, поскольку боялась, что оно является следствием ее ревности к леди Оделле. Однако, поразмыслив и убедившись, что дело не только в ревности, она решила высказать свои опасения вслух:

– Ботолф, надо рассмотреть еще одну возможность.

– Ты говоришь как-то очень робко, – заметил он с улыбкой. – В чем дело?

– Тебе будет не особенно приятно это слышать. Возможно, леди Оделла действует заодно с Сэсилом. И ее отец тоже. – Она вздохнула. Выражение его лица оставалось невозмутимым. – Возможно, я позволяю ревности вмешиваться в мои мысли, но не могу перестать думать об этом, хотя и ругаю себя. Почему она осталась на нашу свадебную церемонию и ужин? Почему она и ее отец уехали в такой ранний час?

– Об этом стоит подумать, милорд, – поддержал племянницу Эдрик.

– Да, – согласился Ботолф. – Честно говоря, я теперь припоминаю, что несколько раз, когда она или ее отец находились поблизости, я подвергался нападению наемников Сэсила. Но, – он нахмурился и провел рукой по волосам, – почему она так старалась стать моей женой?

– А какой союзник был бы для Сэсила лучше, чем твоя жена?

Ботолф сжал кулаки.

– Он уже пытался играть в эту игру, но Элис умерла раньше, чем он чего-то добился.

Прежде чем Саксан успела спросить, что он имеет в виду, их беседа прервалась, так как графу пришло время заняться проводами гостей и прочими делами. Он также хотел проверить надежность потайных ходов. Они, как оказалось, не особенно помогали при проникновении врагов. Саксан не видела мужа до вечера, пока они не оказались в спальне, но дискуссия была отложена на некоторое время. Новобрачные, забыв обо всем, предались своей страсти.

Ботолф лениво поглаживал груди Саксан, чувствуя, как сексуальная удовлетворенность все больше располагает его ко сну.

– Сегодня утром ты хотела, чтобы я стыдливо прикрылся халатом, – поддразнил он ее. – Ты.

– Да, – честно призналась Саксан. – Я чувствую, что не следую больше христианской заповеди делиться, когда речь идет о тебе.

Думая о Сэсиле, как тот старался овладеть каждой женщиной, которая ему нравилась, Ботолф прорычал: – Я тоже ни с кем не намерен делить тебя.

– Ну что ж, раз мы одинаково эгоистичны, наша совместная жизнь должна быть очень гладкой.

Он засмеялся, но шутка не развеяла его внезапного страха. Ему придется бдительно охранять Саксан, чтобы Сэсил не мог к ней приблизиться. Инстинкт подсказал Ботолфу, что, если Сэсилу удастся добраться и до Саксан, это причинит ему намного больше боли, чем все, что его враг делал до сих пор. Осознание того, как дорога ему эта женщина, даже испугало его. Ботолф решительно выбросил из головы тревожные мысли и наконец погрузился в освежающий сон.

Тихонько напевая, Саксан собирала цветы в полях возле высоких стен Регенфорда. Приятно чувствовать себя свободной, даже если свобода очень ограниченна. Рядом с ней не было видно вооруженных людей, но Саксан знала, что они поблизости. Она также понимала, что это необходимо, но часто у нее бывало ощущение, будто эта безопасность больше похожа на плен.

Однако глупо было бы думать, что Сэсил оставил попытку убить Ботолфа, просто потому, что за три месяца не произошло ни одного нападения. Он мог просто на время затаиться, чтобы стража потеряла бдительность, а потом напасть снова.

Саксан задумчиво смотрела на цветы, которые держала в руках. Ей казалось невероятным, что она уже три месяца замужем: время летело быстро. Она сосчитала дни со свадьбы – на самом деле прошло уже почти четыре месяца.

Это было доброе время, думала Саксан, продолжая собирать цветы. Ботолф оказался очень хорошим мужем. Он не обращался с ней как со своей собственностью, подобно многим мужчинам. После свободы, которой она всегда пользовалась в семье, строгий муж-деспот причинил бы ей определенные страдания. Саксан была уверена, что именно это явилось причиной плохих отношений ее сестры Тьюсдей с мужем в первое время их совместной жизни.

Она нахмурилась, невольно сравнивая чувства Ботолфа и свои собственные. Теперь она почти не сомневалась, что любит его, но любил ли ее граф? Не считая нежных слов во время занятий любовью, он никогда не говорил о своем отношении к ней. Все его ласки были рождены сильным желанием, но Саксан надеялась, что достигла большего, чем только.

«Это глупо, Саксан, – ругала она себя. – Не тоскуй по тому, чего нет. Будь благодарна за то, что имеешь. Мудрые слова, – решила она, – но им трудно следовать». Она мучительно хотела, чтобы Ботолф тоже любил ее, и никакой здравый смысл не мог этого изменить. Хотя она очень ценила то, что имела, Саксан с грустью думала, что всегда будет тосковать по любви Ботолфа. Помимо всего прочего, это бы позволило ей высказать свои слова любви, которые готовы были сорваться с ее губ, но гордость не позволяла произнести их. А Ботолф не подавал виду, что разделяет ее чувства.

Саксан прислонилась к дереву, безотчетно глядя на цветы. Любовь, решила она, – трудная штука. Под ее красотой таятся шипы для неосторожных и многочисленные проблемы. Страсть проще, поскольку ее трудно спрятать и не нужно слов для ее подтверждения. Это то, что мужчины проявляют открыто, не боясь показаться сентиментальными. Ботолф не делал попытки скрывать свою страсть. Он даже бросал на нее пылкие взгляды в присутствии других мужчин.

Пытаясь прогнать приступ жалости к самой себе, Саксан подумала, что Ботолф испытывает к ней уважение и доверие. Это его собственные слова. Что ж, уже немало, если мужчина так относится к женщине. Он также поклялся не нарушать своей супружеской клятвы и хранил верность жене. Мало кто из мужей хотя бы пытается вести себя подобным образом.