— Ням…

— Что ням? Чего ты тут нямкаешь? — не оценил я его отмазки. — Думаешь, я сам пойду коробки собирать?

Жора тот еще кадр. Я взял его на охоту, а он набрал с собой бургеров, и теперь сидит и жует их. Придумал, что у него болит лапка, и картинно хромает передо мной. Мне кажется, что он пока полтонны бургеров не съест, не успокоится, очень соскучился за ними.

Поняв, что меня таким не пробрать, он тяжело вздохнул и похромал делать свое дело.

Вот Жижику повезло больше, я его оставил дома. Хотя, это с какой стороны посмотреть. Он сейчас спит с мелкими в обнимку. Дети соскучились и захотели поиграть с котиком. Я думаю, что лохматый сегодня познает все прелести жизни.

О! Мы с Тамарой умираем парой! Из подворотни вышли громилы и сейчас смотрят по сторонам в поисках еды. Их привлекли куски мяса зомби, им же пофиг, что жрать.

Громилы направляются к месту взрыва и утробно рычат. Подбираюсь поближе и создаю платформу, а затем посылаю в одного из них стрелу огненного взрыва. Сильно рвануло, обдав его лицо жарким пламенем, отчего слегка покосило его тушку, и он от злости стукнул рукой стоящий рядом ржавый автомобиль. Поджаренный требовал мести, и я ее дал. Разрывная в голову, и нет его больше. А разрывные стали поярче, однако.

Со вторым я поступил иначе. Вогнал разрывную стрелу ему в колено, и она сразу оторвала ему ногу. Раньше у меня так просто не получилось. Новый лук — просто песня, что уж говорить. И еще, у меня есть подозрения, что он не так прост. Раненый громила ревел, как серена, и на его крики стали сюда подтягиваться разные зомби, что было мне на руку. Он своими криками собрал никак не меньше полтысячи зомби, и откуда они только взялись.

На их истребление у меня ушло почти два часа, и под конец я так устал, что даже дал задание Жоре тоже подключиться. Самое смешное, когда его каким-то чудом хватальщик умудрился схватить за хвост, то Жорик от неожиданности уронил надкусанный бургер. Мелкий, увидев его лежащим в грязи, рассвирепел и буквально запинал бедолагу своими лапками, а затем и всех остальных за компанию, попавшихся ему под руку.

Эта вылазка сделала меня богаче на двести три коробки с едой. Это вроде хорошо, но и в тоже время грустно. Где мне столько достать еды, чтобы всех прокормить? Прапор волком воет, что запасы тают, и скоро придется распечатывать сухари.

Покупать на торговой? Ну, так это путь в никуда.

Ладно, пора мне в замок.

Открыл портал и прыгнул туда. Мля… Жору забыл. Но он уже взрослый, и может сам о себе позаботиться.

— Ням-ням-ням!

— Сам такой, я случайно, — еще от него выслушивать претензии не хватало. — Можешь быть пока свободен, только сперва сходи к Прапору и отнеси ему все серые коробки.

— Дай ням! — кажется, у нас тут бунд!

Посмотрел на Жорика и подумал, может ему хвост прищемить дверью, у которой я стою, чтобы он снова стал лапушкой. Ну, не дал я ему с утра покушать, так что, теперь целый день злым ходить?

— Скажи Полине, чтобы приготовила тебе что-нибудь вкусненькое.

— Пффф… — фыркнул он и ушел, помахав мне ручкой.

Как быстро растут чужие дети, а в моем случае, Жорик. Он пережил тяжелые времена без бургеров, и теперь опасается повторения.

В замке было, мягко говоря, громко. Здесь носились туда-сюда уже не только гномы, но и все остальные.

Вот кто додумался напрячь эльфов таскать тележки с камнями? Они же худые, как спички, и не дай бог сломаются. К тому же, они простые ремесленники. Правда, рабочих помещений для них тоже еще нет.

О, увидел Реонделя, и сразу направился к нему.

— Как поживаешь? — говорю ему в спину.

— Твою… — чуть не словил инфаркт темный эльф. — Ты хотя бы свою невидимость изредка снимай. Особенно перед тем, как подходишь к людям. Я же еще не привыкший.

— Ага, матерится по-нашему он уже научился, а к моей невидимости не привык, — странный он. Почему это у нас сперва все маты запоминают.

— Ты по делу? — спросил эльф, держась за сердце.

Ого, какие мы занятые. Это кто его так припахал?

— Чет я не понял… вам что, не дали время на акклиматизацию? — нахмурился я от такого. — Подожди, сейчас я разберусь с этим делом.

Это мне не понравилось, честно говоря. Я обещал им нормальные условия и отдых, а не сразу работу.

— Стой! — в два прыжка оказался он возле меня, боясь, что я пропаду. — Не надо никуда идти разбираться! Зная тебя, сейчас полетят головы, — я уже говорил, что у меня репутация, что надо. — Мы сами попросились сразу приступить к делу. Непорядок, когда все вокруг работают, а мы отдыхаем. Повторяю, это было наше решение и желание. Единственное, наши дети и женщины сейчас на море, им и вправду не мешает отдохнуть.

Тю… Вот странный народ. Меня работать и палкой не загонишь, а они сами идут. Что же Лосс с вами, бедолагами, сделала, если вам здесь так понравилось, что вы сразу решили проявить себя.

— Понятно… А чего пауков не используете? — не увидел я ни одного паука.

— А вот пауков лучше не надо. Им леди Глория уже сделала под землей целую ферму с идеальными условиями. Даже подземный источник провела, чтобы всегда была свежая вода. — Леди? Чет меня перекосило. — Пока они не дадут потомство, лучше ими не рисковать. Они в этом мире слишком большая ценность.

— Тут я полностью согласен… — задумался и взял паузу. — Как вам вообще у нас? Все хорошо, не обижают? Кормят нормально?

— У вас… — это был не вопрос, а просто он повторил мои слова и завис. — Знаешь, все по-другому, и все необычно для нас. Даже не верится, что люди могут жить вот так.

— Ну да, у нас тут немного опасно. Но враги особо не суются, пока я живой, — попытался пошутить.

— Издеваешься? — не понял он юмора. — У вас прекрасно. Нет чокнутой жрицы, которой нужно постоянно приносить в жертву потомство, и работать на ее клан до изнеможения без любой перспективы.

Я чуть не открыл рот от удивления. Это наш-то мир прекрасный? Не сказал бы… Но раз им нравится, то я не против.

— Ладно, я понял, — кивнул ему. — Если что, ты знаешь, к кому обратиться. Я дам распоряжение, чтобы ваши просьбы обрабатывались в первую очередь.

— Спасибо…

Он вернулся к работе, а я пошел на пляж. Не знаю почему, но после его спасибо у меня осталось странное послевкусие на душе. Вроде и ничего особенного не сделал, а сколько искренности было в его словах.

Я их воспринимал, как простых эльфов, которые когда-то давно проиграли свою войну и с этим смирились. А они, кажется, не смирились, просто сделать ничего не смогли, и каждый прожитый день для них был пыткой.

На пляже я убедился, как все может быстро поменяться. В деревне они ходили все какие-то бледные и грустные, можно даже сказать, безжизненные. А сейчас дети весело бегают по пляжу и плещутся в воде. А их мамы или бабушки, фиг их поймешь, наблюдая за ними, улыбаются.