После обеда мы занимаемся любовью. Прямо на кухне. Матвей сажает меня на стол, снимает пижаму и ласкает до потери сознания, дарит наслаждение, обольщает, заставляет терять рассудок. Снова и снова вбивается в моё лоно повторяя моё имя. Снова и снова дарит наслаждение, берет всю меня, не оставляя даже частичку души кому-то другому. Он как будто ставит метку. Принадлежу только ему. И имею право дарить любовь и нежность только ему. А я не против. Я только рада, ведь мечтала об этом втайне от самой себя. Мечтала, чтобы Матвей сделал меня своей.

Можно потеряться в этом счастье. Можно утонуть в синих глазах, которые глубже Тихого океана. И я тону. Лечу в эту пропасть добровольно. Потому что он меня потребовал. Потому что я принадлежу только ему. Потому что я хочу падать в пропасть, быть его, тонуть в нем. Возможно это больше, чем просто любовь. Возможно этому даже не придумали названия. Да и неважно ... Главное то, что это "нечто" есть между нами. Что мы не просто две половинки одного целого, мы значительно больше. Мы как Галактика и звезды, луна и Небосвод, Земля и Вода, Огонь и Воздух. Сравнивать можно до бесконечности. Искать подходящее определение к концу света. Но что это даст, если мы и так знаем, что друг без друга без равно не можем существовать.

Да и нужно ли искать ответ, или название нашим чувствам, если мы просто счастливы?

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Марка мы забираем вместе. Сын встречает нас, и мне кажется он понимает, что между папой и мамой произошли изменения. Хорошие, хорошие изменения. Он не спрашивает, что будет дальше, и наверняка детская головка не охватывает так много, не думает о будущем, ведь живет сегодняшним днем. Но я вижу восторг в его глазах. Вижу счастье, которое искрит в синем взгляде. И знаете, впервые мне не больно видеть в сыне его отца. Впервые мне это нравится, потому что теперь это не приносит боли. Теперь это приносит удовольствие.

— Марк, — Матвей подхватывает его на руки и крутит, поднимая ногами в воздух желтые листья, — хочешь пиццу?

— Больше всего на свете! — хохочет Марк.

— Алина? — Матвей вопросительно смотрит на меня. Смеюсь. Искренне.

— Разве я могу отказать своим мужчинам? Пицца так пицца.

— Тогда вперед, машина под подъездом.

Пока мы заказываем пиццу в игровом центре для детей, Марк рассказывает Матвею, что они здесь были с новым дедушкой, а потом убегает на батуты.

— И как ваши с Марком впечатления от дедушки? — Веселится Ивах.

— Нормальные. Он был доволен. А вы уже с ним говорили? И ... почему ты не сказал ему о внуке?

Матвей отводит взгляд словно не хочет отвечать на этот вопрос.

— Мой поступок был далек от хорошего. И ... я не знаю чем думал и почему не рассказал. Я думал сделаешь аборт, поэтому не о чем рассказывать. Как раз в это время появились другие проблемы из-за которых пострадала и ты. Поэтому ... Прости меня. Я напортачил так, что вероятно до конца жизни не отмоюсь.

— Я простила. Если бы нет, мы бы здесь не сидели.

— Тогда давай сменим тему. Давай поговорим о свадьбе. Нам нужно познакомить родителей между собой. И тебя с моими.

— Я уже представляю. — Смеюсь. — Моя мама будет против и шокирована.

— А моя рада. Папа уж рассказал ей все. Поэтому она с нетерпением ждет встречи с тобой и Марком.

— Я не запрещаю ей познакомиться с нами.

— Ты нет, но она с папой боится давить на тебя.

— Наверное правильное решение,— улыбаюсь.

— Не наверное, а точно. И так, свадьба ....

— Не верю, что мы это обсуждаем, — перебиваю его.

— А я верил. — Берет мою руку в свою и нежно проводит пальцем по кольцу. — Как может осуществиться мечта, если в нее не верить?

— Не знаю ...— Поднимаю на Матвея глаза и убеждаюсь, что наверное вечность могу тонуть в синих океанах.

— Никак, принцесса. Никак.

Пока Марк занят пиццей, играми и беготней, мы действительно обсуждаем свадьбу. Матвей достает блокнот и начинает записывать все идеи, пожелания, имена гостей. Затем рассматриваем в интернете рестораны. Villa Rosa я отметаю сразу, ведь очень явно этот ресторан ассоциируется у меня с Тимуром. Но выбор все равно велик. Затем Матвей гуглит свадебные платья. На все мои протесты, что это неразумно надевать белое платье не обращает внимания и упорно показывает варианты, подчеркивая, чтобы не переживала за деньги.

А я поверить не могу. Честно. Ощущение, будто все последние дни — сон. Нереальный, красивый, ладный, полон счастья, но сон. И я так боюсь проснуться, потерять эти моменты, что наполняют мою душу весенним теплом, несмотря на то, что сейчас ноябрь. Мне страшно, действительно. Потому что однажды я уже потеряла мужчину напротив меня с улыбкой, которая сводит с ума. Однажды я осталась ни с чем. И теперь очень страшно влезать в то, во что уже залезла. Но Матвей прав. Нужно мечтать, а еще идти к своим мечтам.

******

Неделя идеальной жизни. Семь дней улыбок, смеха, семейных посиделок, просмотров кино и вечерних объятий. И каждая ночь этих дней полна любви и страсти. Каждая ночь пробуждает во мне что-то новое, связывает с Матвеем незримой серебряной нитью, соединяя нас навсегда. Все это время я боюсь. Боюсь потерять все это. Остаться одной. Отгоняю, конечно, все опасения, но скажите мне, когда их игнорирование было полезным? Тем более все равно трудно избавиться от всех негативных мыслей.

Утро вторника начинается с завтрака, который готовит Матвей для нас. Панкейк с кленовым сиропом. Марк уплетает в два щеки и доволен собой одевается в садик. А мой любимый сегодня идет на работу.

— Отпуск закончился. Больше работу игнорировать нельзя, а то помощники убегут, — улыбается и целует меня в кончик носа. — Марка я заведу, а ты поспи.

Позже отправляю своих мужчин на улицу, а сама решаю принять ванну. Все-таки время для себя никто не отменял, особенно если тебе это приносит удовольствие.

В ванной, с белой пеной и ароматом персика, размышляю над тем, как быстро мы привыкаем к хорошему. Стоит только этому хорошем появиться и ты уже не представляешь без него жизнь. И, главное веришь, что теперь так будет всегда. Только потом жизнь в насмешку бросает тебя с высокой скалы и ты разбиваешься насмерть о твердую землю, чувствуя разочарование и боль.