Кончиками пальцев он поставил кружку на стол и отодвинул от себя как можно дальше, к самому краю стола. Ему пришлось пару раз сглотнуть, чтобы избавиться от приступа тошноты, которая поднималась из желудка. Педантично — и внутренне готовый к другим неприятным сюрпризам — он проверил взглядом остатки посуды, но больше неожиданностей не было. Все остальное, что стояло на столе, было в полном порядке. И тем не менее он решил серьезно поговорить с Томом. Страшно подумать, если бы он по небрежности выпил из этой кружки!

Прибрав на столе, Могенс вернулся к постели и чемоданам. Том унес испачканную прошлой ночью одежду, вероятно, чтобы постирать, и Могенс переложил жалкую кучку оставшегося в ящик комода. Та часть его имущества, что еще оставалась в чемоданах, состояла исключительно из бумаг и книг. Документацию он расположил на конторке, а для книг найдется местечко на стеллаже.

Чуть поднявшееся от этого немудреного занятия настроение снова упало, когда он заполнял своими книгами свободное место на полках и при этом машинально скользил взглядом по корешкам стоявших там томов. По большей части они относились к той области, что он и ожидал в свете увиденного за последние полтора дня — книги об аборигенах южно-американского континента: майя, инках и ацтеках; ряд книг по истории Древнего Египта и пантеонам богов и фараонов, которые часто крайне запутанным образом переплетались. Были здесь и классические труды по археологии, при виде которых Могенс презрительно скривил губы, поскольку большинство из них он выучил наизусть уже в студенческие годы, и не одна из представленных в них теорий давно уже была опровергнута. Грейвс что, держит его за идиота?

Но среди этого собрания нашлись и такие книги, которые вызывали отнюдь не улыбку. Он их также прекрасно знал, но не листал уже долгое время — они относились к той главе его жизни, которую он считал окончательно закрытой. Это были тома о древних культах, магии и оккультизму, о давно забытых мифах и погибших культурах, след которых остался лишь в людских легендах. Это были писания, содержавшие запретные знания и тайны, несущие смерть. Ему вдруг снова послышался голос Грейвса: «Первый в мире ученый, который докажет, что магия действительно существует». Разве это возможно? Могло ли в самом деле быть так, что они с Грейвсом держат в руках доказательство того, от чего большинство их ученых-коллег воротят нос? Неужели правда, что это не простое суеверие и наивное заблуждение слабых духом, а научно доказуемая реальность?

Могенс осознавал опасность, заключавшуюся в одном этом вопросе. Слишком легко убедить себя самого в том, во что хочется поверить; соблазн, от которого не защищен даже ученый. А возможно, особенно ученый, несмотря на то, что у него в руках инструментарий аргументов и возможностей, чтобы доказать необъяснимое и объяснить невозможное.

И все же! После всего, что он увидел час назад, а в первую очередь, почувствовал — это казалось возможным.

Не все книги на полке были Могенсу известны. Названия некоторых ему ни о чем не говорили, названия других казались знакомыми, и среди них попалась пара-тройка таких, которые, несомненно, могли быть только списками, сами оригиналы были овеяны легендами, а некоторые такого рода, что само их имя произносилось лишь шепотом.

Поколебавшись, он взялся за тяжелый, одетый в пористый кожаный переплет фолиант. Он оказался такой увесистый, что потребовались обе руки, чтобы снять его с полки. Тисненое золотыми, частично облупившимися буквами название гласило: «De Vermis Mysteriis».[10]Оно абсолютно ничего не говорило Могенсу, но он почувствовал, как по спине побежали мурашки. Он бережно раскрыл книгу. Пожелтевшие страницы из пергамента, который был настолько древним, что громко хрустел при перелистывании — Могенс просто опасался, как бы они не поломались, — были покрыты крохотными буквами, выполненными каллиграфическим почерком. Среди них встречались странные каббалистические символы и рисунки, даже от рассматривания их Могенсу стало не по себе.

— Будь осторожен с этим, — раздался голос у него за спиной.

Могенс так вздрогнул, что и вправду едва не уронил фолиант. Он даже не слышал, как открылась дверь!

— Джонатан?

Грейвс закрыл за собой дверь и подошел ближе. Его взгляд скользнул по столу, прежде чем он повернулся к Могенсу.

— Некоторые из них невосполнимые оригиналы. Поистине бесценные.

— Оригиналы? — Могенс инстинктивно крепче зажал книгу в руках.

— Предоставленные во временное пользование одним небольшим университетом в Массачусетсе, — подтвердил Грейвс. — Ты представить себе не можешь, сколько мне стоило труда заполучить их. Пришлось заложить душу, чтобы куратор их выдал. — Он ухмыльнулся. — И с удовольствием примет обратно.

Могенс сомневался, что у Грейвса имелось нечто вроде души, но благоразумно придержал это мнение при себе. Он резко развернулся, чтобы поставить книгу обратно.

— Должно быть, ты был абсолютно уверен, что я соглашусь.

— Скажем так: осмотрительно оптимистичен, — ответил Грейвс. — Думаю, с этой подборкой ты уже можешь кое-что начинать. Парочка названий мне знакома по старым временам, но я не специалист в этой области, и пришлось положиться на совет куратора. Но по всему, что я о нем слышал, Мискатоникский[11]университет слывет ведущим на этом поприще. Его библиотека имеет отличную репутацию.

Могенс никогда не слышал об этом университете и о городе с таким названием, но выбор литературы на полках стеллажа подтверждал слова Грейвса, пусть Могенс и сомневался, что речь шла действительно об оригиналах. Напротив, он был почти уверен, что многие книги, о которых ползли только слухи, никогда не существовали. Но являлись они фальсификацией или нет, одно оставалось несомненным: их древний возраст.

— И такие книги ты просто взял и поставил здесь? — изумился он. — В незапертом доме, куда всякий может войти?

— О, за их сохранность можешь не волноваться, — успокоил его Грейвс. — И за наше имущество тоже. — Он подошел еще на два шага и снова ощупал взглядом стол, который Могенс недавно прибрал. — Но я пришел не затем, чтобы дискутировать с тобой о книгах. Ты решился, Могенс?

— Решился? — Могенс не сразу понял, что Грейвс имел в виду.

— Что касается моего предложения, — он всплеснул руками и поправил себя: — Моей просьбы. Ты мне поможешь?

— Еще не прошло и двух часов! — сказал Могенс. — Ты должен дать мне время, чтобы принять далеко идущее решение.

— Боюсь, как раз времени нам и не хватает, — мрачно заметил Грейвс.

— Почему такая спешка? Ты здесь работаешь почти год. Какое значение имеют пара часов или дней?

— Большое, — вздохнул Грейвс. — Чуть больше, чем через неделю, будет полнолуние. К этому сроку все наши приготовления должны быть закончены.